пятница, 24 августа 2018
Вырваться из рук Моргота — моя единственная цель с тех пор, как я попала к нему на службу. И эта цель достижима и достигнута будет, пусть и не знаю, как именно. Мы все освободимся от него.
А сейчас главное — по-дальше держаться от господина. Так думают многие даже среди его приближённых. Тот, кто называет себя Майроном (мы же зовем его Высоким) — правая рука Моргота, но во многом не согласен с ним и собирает во-круг себя других несогласных, и количество их все время увеличивается. Моргот знал об этом и засылал верных себе (или тех, кого считал таковыми) в наши ряды. Он собирал о нас как можно больше информации. Но с действиями пока медлил.
Мы знаем, что приближается война, большая и победоносная для Владыки Севера. Сейчас Высокий отправил нас на разведку в эльфийские владения, что располагались в Эред-Ветрене между Хитлумом и Западным Белериандом. Нас — это меня, Рыскающего (которого также звали Ищущим) и Колючую. Как именно проводить эту разведку мы могли решать сами. У нас уже были некоторые представления о психологии и мировоззрении нолдор, полученные в результате бесед с пленниками на рудниках. Вот самое основное:
— уже имеющиеся представления формируют восприятие действительности в каждый отдельно взятый момент,
— мыслят большинство из них стереотипами (прямо таки лозунговое сознание, я бы сказала),
— гипертрофированный коллективизм и, как следствие (или это причина??) наличие авторитетов и эталонных мнений.
Все эти основные положения подтвердились при работе со свободными эльфами. Цель разведки — для начала выяснить настроение нолдор и понять, возможен ли открытый диалог между ними и майар; основная же цель — спасти народ нолдор в предстоящей войне на столько, на сколько это можно, или избежать войны сейчас вовсе, или отложить ее, выигрывая время. Зачем спасать эльфов? Ответ был у каждого свой. Высокий, допустим, кажется чувствовал, что у него отнимают любимую игрушку и хотел припрятать ее для себя... А мы? Мы просто выполняли приказ и выполняли его с большим энтузиазмом, ибо провести время как можно дальше от Ангбанда было для нас подарком. Рыскающий и Колючая, на сколько я понимаю, вообще относились к эльфам с полным безразличием, ибо служили прежде Оромэ и Яванне соответственно, и более интересовали их животные и растения. Меньше народу — больше кислороду, как говориться. Правда, после грядущей войны народу меньше не станет, просто вместо эльфийского все заполонит орочий, и нам только остается выбирать между расами, а не их присутствием или отсутствием в общем и целом. Я же, ибо я из народа Намо Мандоса, была привязана к любым эрухини также, как майар Ульмо к воде или Яванны - к растениям. Я должна была приводить в порядок души мертвых и готовить их ко вторичному воплощению, это моя сущность, данная мне Творцом. Я чувствовала их страх смерти, шок, который испытывали они умирая, видела словно свежими все раны, полученные за жизнь, на их обнаженных душах. Я не всегда знала, что делать, и не раз принятые мной решения были ошибочны...
В один день я постучалась в ворота крепости Барад-Этиль под видом эльфийки из племени линдар, что живет в долине Геленоа, и сказала, якобы хочу учиться у нолдор ювелирному делу. Их король Нолофинвэ принял меня в свой народ. Так некоторое время жила я в его крепости среди эльфов, училась работать с металлом и камнем. Держать в руках меч (ненавижу это орудие), читала свитки, хранившееся в библиотеке. Эльфы были ко мне дружелюбны, рассказывали о своём народе и расспрашивали о моем. Со мной был мой ручной бобер, нолдор любили его, тискали, таскали на руках, с ним играли их дети.
Ещё до того, как прийти сюда, я решила, что буду говорить с их вождем от своего имени, открыв ему свое истинное лицо, несмотря на то, что майар предупреждали меня не делать так и говорили, что в таком случае меня убьютбез суда и следствия, вернее — попробуют убить. Я могла бы в любой момент улететь, обернувшись летучей мышью, но я решила, что не буду прибегать к этому и была готова позволить эльфам убить меня, методически нанося удар за ударом, если они того захотят. Мне было бы интересно поглядеть, как поднимется у них рука бить мечем безоружную эльфийку, что бы она им не говорила. Но умирать я боялась.
Как-то раз Нолофинвэ вышел из крепости прогуляться по лесу, он был один, т. к. в окрестностях было безопасно. Я вышла вслед за ним. Моё полу-воплощённое сердце билось у меня в горле: он убьёт меня. Я догнала его и сказала, что хочу говорить с ним здесь или в крепости, как ему удобнее. Он предложил присесть на траву.
— Не буду начинать из далека, - сказала я.
— Но если тебе удобнее, начни из далека, я не против, - улыбнувшись сказал Нолофинвэ.
— Нет, я не люблю долгих вступлений, ибо я не эльф.
— ?
— Я из народа майар. Я дух.
— ? - Нолофинвэ сидел очень спокойно и вопросительно смлотрел на меня.
— Я знаю, вы всех нас, населяющих Средиземье, пречисляете к духам тьмы. Но это не так. Неужели вы не думаете, что многие остались жить в лесах и горах, и водах просто потому , что любят творение рук своих? И многие из них просто боятся Моргота... Или...
— Кому из Валар ты служила прежде?
— Намо Мандосу. Но я никогда не была в Амане.
— После того, как светильники погасли... ?
— Да. Я осталась здесь.
— В Амане хорошо. Очень хорошо. Я жалею, что покинул тот край. Там можно создавать много всего прекрасного. А здесь все совсем иначе.
— Может быть. Но разное Эру вкладывает в наши сердца. Наверно, таков его замысел. Но мы снова отошли от темы.
— Да.
— Я хочу поговорить с тобой об истенной цели своего прибывания в твоей крепости. Многие майар, не я одна, ищут сейчас общения с эльфами. Совсем не все мы поддерживаем замыслы Моргота.Сейчас мир. Но война близится и она будет выиграна не вами. Я не собираюсь запугивать тебя, я не говорю, что зло непобедимо, я говорю только: подождите.
— Мы не можем не воевать, мы не можем давать свободу оркам. Мы заботимся не только о себе но и о тех, кто живет южнее.
— Орки пройдут на юг все равно, но если вы будете придерживаться прежней линии поведения — то пройдут они по вашим трупам, если послушаете меня — трупов будет явно меньше, а из твоего народа не погибнет быть может никто.
— С чего ты взяла, что будет война? Предчувствуешь? Но и вы можете ошибаться.
— Да, можем. Но я не предчувствую, я знаю. Если ты не понял, я и сейчас служу Морготу, хоть и не рада этому. И что делается в Ангбанде — я своими глазами видела.
— ??? Ты... служешь... Морготу... Ты боишься его?
— Да. Его многие бояться.
— И ты не можешь бросить его? Бежать не можешь?Что будет, если убежишь? Он найдет тебя?
— Да.
— А что будет, если тебе уйти в Аман? Вернись к намо... Что, если...
— Я могу уйти в Аман. Меня там примут спокойно и Намо я не боюсь. Но как я могу бросить Средиземье? Я собираю здесь души авари, что не хотят идти на Запад. Не я одна, другие, такие же как я майар занимаются тем же. А души орков? Я понимаю, тебе наплевать на них...
— Они такие злые. Для них возможен хоть какой-то покой? Исправление?
— Не знаю. Сущность можно исказинь, но изменить нельзя. Их души бессмертны и привязаны к этому миру.
Как у эльфов???!!! - ужас отразился на лице Нолофинвэ.
— Да. И их надо куда-то девать. Не распустить же их бегать по лесам.
— Кого?
— Души орков. Я собираю их в Чертоге ожидания.
— Мы верим, что Эру все исправит однажды.
— И мы.
— Послушай, а если тебе поговорить с Намо, может, он разрешит тебе собирать души орков на Западе?
??? - Пауза- Но мы снова отошли от темы.
— Да. Что ты хочешь сказать мне?
— Подожди. Не ввязывайся в войну.
— Это невозможно.
— Возможно. Об одном из ваших лордов давно ничего не слышно.
— Ну и что?
— Он увёл свой народ куда-то далеко и сокрыл его там. Быть может в Южный Харад или... восточней чем восток...
— Да. А может и нет.
— Может. Может он вернулся в Аман, растворился в воздухе, улетел к звездам... Мне все равно. Но прошу тебя, сделай также. Спрячься. Подожди совсем немного.
— Даже если я послушаюсь тебя, я не смогу увести всех нолдор.
— Хоть кого-то.
Я сказала тебе все, что хотела. Принимать решение тебе. Поступай как знаешь. Но майар хотят общения с тобой и согласованных планов.
— Это невозможно. Если мы вступим в союз, то если вы предадите нас, мы теряем все, а если мы вас предадим — вам это никак не повредит.
— Странно ты, эльф, думаешь о нас. Моргот найдет на всех управу... И в случае чего нам будет о-о-очень плохо, как ты и в страшном сне не представишь.
— Значит... одинаково... - где-то сдесь Нолофинвэ взял меня за руку и не отпускал почти до конца разговора. Нет, он не убьёт меня! Или убьёт, но не сейчас! И я перестала давиться собственным сердцебиением.
— Да.
— Но неужели ты не боишься говорить это мне?
— А кого мне бояться? Айнур здесь нет, я знаю.
— Но не может ли Моргот следить за тобой через тебя саму?
— А, ты об этом. Нет. И если я и боюсь кого, то тебя.
— Меня?
— Да. Ты можешь выдать меня.
— Выдать тебя твоим? Нет, не бойся. Я подумаю о всем, что ты сказала. Но более не входи в мою крепость.
— ?
— Нет.
— Но...
— Нет.
— Хорошо, хорошо. Я уйду, я не собираюсь тебя преследовать. Но вот что скажу. Когда я уйду, то майар поймут, что ты раскусил меня, меня не похвалят, а в твою крепость придут другие, в пять раз более скрытные и в десять раз более злобные, чем я. И ты не будешь ничего знать о них.
— Хорошо. Беру свои слова назад. Ты пришла как друг. Ты можешь приходить ко мне в крепость когда захочешь. Но я скажу своим людям, кто ты такая.
— Это твоё дело. Говори. Я не против.
— Раз все так... И мы доверяем друг другу... Назови мне своё настоящее имя.
— Меня зовут Благая. Так зовут меня авари, что живут в моих лесах и знают меня.
— Нет. Назови мне свое настоящее имя.
— Это мое настоящее имя. Другого я не помню.
— Вспомни.
— Не помню. Меня зовут Благая. Так меня зовут те, кто ко мне обращается.
Мы встали с травы и, прощаясь, обняли друг друга.
— Спасибо, эльф. Я не знала, что нолдо может так хорошо говорить со мной... Спасибо.
Он отшатнулся от меня и на лице его отобразилась смесь самых противоречивых чувств.
— Не бойся, эльф, я не сделаю тебе зла. Скажи, ты в Амане также шарахался от майар?
— Я стал забывать их уже...
— Пусть хранит тебя Единый!
— И тебя!
— Не выдавай меня!
— Не выдам.
Так мы расстались. Но не надолго.
Я вернулась к святилищу, где базировалась небольшая наша команда. Я рассказала Рыскающему, что живу в Барад-Этиле. Тем временем Колючая также смогла проникнуть в эльфийском обличие в какую-то другую эльфийскую крепость. А Рыскающий занимался теми поселениямт, которые по нашим прогнозам должны были быть наиболее сложными для нашей работы, что оправдалось. Выяснилось, что Рыскающий уже написал письмо Нолофинвэ и запечатал. Я должна была его подбросить. Когда я услышала это, мне стало немного не по себе... Ведь я уже раскрыла себя Нолофинвэ. И что будет, если он более не пустит меня в крепость, не сдержав слово? Придется докладывать своим о провале? Не хочется. Я, разумеется, решила отдать письмо в руки адресату лично. Но он может меня и близко не пустить, ведь у эльфов, у них семь пятниц на неделе. Еще есть вариант принять другой облик и отдать письмо любому, кто откроет ворота: вот, мол, для вашего короля. Но это можно сделать и после, если меня не пустят. Мне было любопытно, сдержит ли слово нолдо, или на меня посыплются стрелы, как только я подойду к крепости.
Да, меня пустили. Эльфы демонстративно показывали, что знают кто я. Они держали себя высокомерно, пренебрегали мной, не доверяли... Зачем? Зачем всё это напоказ? Я не могла понять их логику (если она там была). Со всех сторон им выгоднее вести себя как ни в чем не бывало. Мне психологически было бы тяжелее находиться среди них, гадая про каждого: знает, не знает? Они подчеркнуто сторонились меня и мой бобер, которого они любили раньше, стал казаться им подозрительным. Такое поведение эльфов - загадка для меня, но оно точно более нормальное чем то, к которому мне предлагали готовиться другие майар, в случае, если я скажу открыто, кто я такая. Меня никто не пытался убить! И они продолжали разговаривать со мной!
Я отдала письмо королю, сказав, что к нему пишут майар. Он взял письмо, поблагодарил. Но он не распечатал его при мне и не прочитал его со мной вместе, что, кажется, стоило бы сделать (по крайней мере, я бы сделала именно так на его месте). Но, опять же, в сравнении с тем, что я думала, что он обнажит меч, как только узнает, кто я, все его поступки были и мудрыми и добрыми. Но я рано судила, пожалуй. На общем пире, где присутствовала и я, Нолофинвэ прочитал письмо во всеуслышание. Не все мне понравилось в этом письме. Зато кое-что важное выяснилось: Нолофинвэ, кажется, осуждает Турукано за выбранную тем политику. Не дружный народ эти нолдор!
Как-то раз эльфы, патрулировавшие границы, привели с собой... Рыскающего. Последний был в эльфийском облике, но мы, майар, всегда узнаем друг друга. Не перебор ли нас на одну крепость? А что будет, если его раскусят? Непредсказуемо. Рыскающий великолепно строил из себя бедненького, несчастного остроухого, перенесшего кошмар плена в Ангбанде. Мне хотелось шепнуть ему, что они знают, кто я, но возможности не представилось, ибо эльфы следили за мной. Единственное, чего я боялась, так это какой-нибудь глупости со стороны эльфов, узнай они, что среди них уже целых двое майар. Более всего я насторожилась, когда этого лжеэльфа увели в целительскую, ибо именно целители быстрее всех могут распознать, что перед ними что-то не то. Но все обошлось. Время спустя, когда он "поправился", я хотела забрать его с собой и уйти, но Нолофинвэ не хотел отпустить его со мной. Я, собственно, особо и не настаивала, лишь сказала, чтоб был он осторожнее с ним, может быть у него какая тьма на хвосте и т.д. Сделала я сие для того лишь, чтоб если целители (или еще кто) почуют наконец что-то, Нолофинвэ не сказал, что я все это запланировала.
Я ушла, а Рыскающий остался в крепости (даже смешно немного). Зачем он пришел? Случайно? Или проверял как я работаю? М-да... Тяжело на темной стороне, все всех подозревают, все не всех доносят... В следующий раз зачарую Барад-Этиль от проникновения туда майар, всех кроме меня. Да. И скажу об этом Рыскающему. Если спросит, зачем, отвечу, что ради нашей безопасности, чтоб другие не шпионили. Его я могу туда провести. Главное, чтоб без меня туда не лез. Да. Так. А сейчас всё хорошо, всё кончилось удачно для нас. Но эльфийский народ обречен, обречен весь. А нолдор обречены дважды... Я чувствую это, я знаю это. Нет, мне не спасти их (может, лишь некоторых удастся, но то будет меньшинство, крохотная часть этого народа). Надо сказать об этом Высокому. Хотя нет, не надо,меньше знает - крепче спит.
А сейчас главное — по-дальше держаться от господина. Так думают многие даже среди его приближённых. Тот, кто называет себя Майроном (мы же зовем его Высоким) — правая рука Моргота, но во многом не согласен с ним и собирает во-круг себя других несогласных, и количество их все время увеличивается. Моргот знал об этом и засылал верных себе (или тех, кого считал таковыми) в наши ряды. Он собирал о нас как можно больше информации. Но с действиями пока медлил.
Мы знаем, что приближается война, большая и победоносная для Владыки Севера. Сейчас Высокий отправил нас на разведку в эльфийские владения, что располагались в Эред-Ветрене между Хитлумом и Западным Белериандом. Нас — это меня, Рыскающего (которого также звали Ищущим) и Колючую. Как именно проводить эту разведку мы могли решать сами. У нас уже были некоторые представления о психологии и мировоззрении нолдор, полученные в результате бесед с пленниками на рудниках. Вот самое основное:
— уже имеющиеся представления формируют восприятие действительности в каждый отдельно взятый момент,
— мыслят большинство из них стереотипами (прямо таки лозунговое сознание, я бы сказала),
— гипертрофированный коллективизм и, как следствие (или это причина??) наличие авторитетов и эталонных мнений.
Все эти основные положения подтвердились при работе со свободными эльфами. Цель разведки — для начала выяснить настроение нолдор и понять, возможен ли открытый диалог между ними и майар; основная же цель — спасти народ нолдор в предстоящей войне на столько, на сколько это можно, или избежать войны сейчас вовсе, или отложить ее, выигрывая время. Зачем спасать эльфов? Ответ был у каждого свой. Высокий, допустим, кажется чувствовал, что у него отнимают любимую игрушку и хотел припрятать ее для себя... А мы? Мы просто выполняли приказ и выполняли его с большим энтузиазмом, ибо провести время как можно дальше от Ангбанда было для нас подарком. Рыскающий и Колючая, на сколько я понимаю, вообще относились к эльфам с полным безразличием, ибо служили прежде Оромэ и Яванне соответственно, и более интересовали их животные и растения. Меньше народу — больше кислороду, как говориться. Правда, после грядущей войны народу меньше не станет, просто вместо эльфийского все заполонит орочий, и нам только остается выбирать между расами, а не их присутствием или отсутствием в общем и целом. Я же, ибо я из народа Намо Мандоса, была привязана к любым эрухини также, как майар Ульмо к воде или Яванны - к растениям. Я должна была приводить в порядок души мертвых и готовить их ко вторичному воплощению, это моя сущность, данная мне Творцом. Я чувствовала их страх смерти, шок, который испытывали они умирая, видела словно свежими все раны, полученные за жизнь, на их обнаженных душах. Я не всегда знала, что делать, и не раз принятые мной решения были ошибочны...
В один день я постучалась в ворота крепости Барад-Этиль под видом эльфийки из племени линдар, что живет в долине Геленоа, и сказала, якобы хочу учиться у нолдор ювелирному делу. Их король Нолофинвэ принял меня в свой народ. Так некоторое время жила я в его крепости среди эльфов, училась работать с металлом и камнем. Держать в руках меч (ненавижу это орудие), читала свитки, хранившееся в библиотеке. Эльфы были ко мне дружелюбны, рассказывали о своём народе и расспрашивали о моем. Со мной был мой ручной бобер, нолдор любили его, тискали, таскали на руках, с ним играли их дети.
Ещё до того, как прийти сюда, я решила, что буду говорить с их вождем от своего имени, открыв ему свое истинное лицо, несмотря на то, что майар предупреждали меня не делать так и говорили, что в таком случае меня убьют
Как-то раз Нолофинвэ вышел из крепости прогуляться по лесу, он был один, т. к. в окрестностях было безопасно. Я вышла вслед за ним. Моё полу-воплощённое сердце билось у меня в горле: он убьёт меня. Я догнала его и сказала, что хочу говорить с ним здесь или в крепости, как ему удобнее. Он предложил присесть на траву.
— Не буду начинать из далека, - сказала я.
— Но если тебе удобнее, начни из далека, я не против, - улыбнувшись сказал Нолофинвэ.
— Нет, я не люблю долгих вступлений, ибо я не эльф.
— ?
— Я из народа майар. Я дух.
— ? - Нолофинвэ сидел очень спокойно и вопросительно смлотрел на меня.
— Я знаю, вы всех нас, населяющих Средиземье, пречисляете к духам тьмы. Но это не так. Неужели вы не думаете, что многие остались жить в лесах и горах, и водах просто потому , что любят творение рук своих? И многие из них просто боятся Моргота... Или...
— Кому из Валар ты служила прежде?
— Намо Мандосу. Но я никогда не была в Амане.
— После того, как светильники погасли... ?
— Да. Я осталась здесь.
— В Амане хорошо. Очень хорошо. Я жалею, что покинул тот край. Там можно создавать много всего прекрасного. А здесь все совсем иначе.
— Может быть. Но разное Эру вкладывает в наши сердца. Наверно, таков его замысел. Но мы снова отошли от темы.
— Да.
— Я хочу поговорить с тобой об истенной цели своего прибывания в твоей крепости. Многие майар, не я одна, ищут сейчас общения с эльфами. Совсем не все мы поддерживаем замыслы Моргота.Сейчас мир. Но война близится и она будет выиграна не вами. Я не собираюсь запугивать тебя, я не говорю, что зло непобедимо, я говорю только: подождите.
— Мы не можем не воевать, мы не можем давать свободу оркам. Мы заботимся не только о себе но и о тех, кто живет южнее.
— Орки пройдут на юг все равно, но если вы будете придерживаться прежней линии поведения — то пройдут они по вашим трупам, если послушаете меня — трупов будет явно меньше, а из твоего народа не погибнет быть может никто.
— С чего ты взяла, что будет война? Предчувствуешь? Но и вы можете ошибаться.
— Да, можем. Но я не предчувствую, я знаю. Если ты не понял, я и сейчас служу Морготу, хоть и не рада этому. И что делается в Ангбанде — я своими глазами видела.
— ??? Ты... служешь... Морготу... Ты боишься его?
— Да. Его многие бояться.
— И ты не можешь бросить его? Бежать не можешь?Что будет, если убежишь? Он найдет тебя?
— Да.
— А что будет, если тебе уйти в Аман? Вернись к намо... Что, если...
— Я могу уйти в Аман. Меня там примут спокойно и Намо я не боюсь. Но как я могу бросить Средиземье? Я собираю здесь души авари, что не хотят идти на Запад. Не я одна, другие, такие же как я майар занимаются тем же. А души орков? Я понимаю, тебе наплевать на них...
— Они такие злые. Для них возможен хоть какой-то покой? Исправление?
— Не знаю. Сущность можно исказинь, но изменить нельзя. Их души бессмертны и привязаны к этому миру.
Как у эльфов???!!! - ужас отразился на лице Нолофинвэ.
— Да. И их надо куда-то девать. Не распустить же их бегать по лесам.
— Кого?
— Души орков. Я собираю их в Чертоге ожидания.
— Мы верим, что Эру все исправит однажды.
— И мы.
— Послушай, а если тебе поговорить с Намо, может, он разрешит тебе собирать души орков на Западе?
??? - Пауза- Но мы снова отошли от темы.
— Да. Что ты хочешь сказать мне?
— Подожди. Не ввязывайся в войну.
— Это невозможно.
— Возможно. Об одном из ваших лордов давно ничего не слышно.
— Ну и что?
— Он увёл свой народ куда-то далеко и сокрыл его там. Быть может в Южный Харад или... восточней чем восток...
— Да. А может и нет.
— Может. Может он вернулся в Аман, растворился в воздухе, улетел к звездам... Мне все равно. Но прошу тебя, сделай также. Спрячься. Подожди совсем немного.
— Даже если я послушаюсь тебя, я не смогу увести всех нолдор.
— Хоть кого-то.
Я сказала тебе все, что хотела. Принимать решение тебе. Поступай как знаешь. Но майар хотят общения с тобой и согласованных планов.
— Это невозможно. Если мы вступим в союз, то если вы предадите нас, мы теряем все, а если мы вас предадим — вам это никак не повредит.
— Странно ты, эльф, думаешь о нас. Моргот найдет на всех управу... И в случае чего нам будет о-о-очень плохо, как ты и в страшном сне не представишь.
— Значит... одинаково... - где-то сдесь Нолофинвэ взял меня за руку и не отпускал почти до конца разговора. Нет, он не убьёт меня! Или убьёт, но не сейчас! И я перестала давиться собственным сердцебиением.
— Да.
— Но неужели ты не боишься говорить это мне?
— А кого мне бояться? Айнур здесь нет, я знаю.
— Но не может ли Моргот следить за тобой через тебя саму?
— А, ты об этом. Нет. И если я и боюсь кого, то тебя.
— Меня?
— Да. Ты можешь выдать меня.
— Выдать тебя твоим? Нет, не бойся. Я подумаю о всем, что ты сказала. Но более не входи в мою крепость.
— ?
— Нет.
— Но...
— Нет.
— Хорошо, хорошо. Я уйду, я не собираюсь тебя преследовать. Но вот что скажу. Когда я уйду, то майар поймут, что ты раскусил меня, меня не похвалят, а в твою крепость придут другие, в пять раз более скрытные и в десять раз более злобные, чем я. И ты не будешь ничего знать о них.
— Хорошо. Беру свои слова назад. Ты пришла как друг. Ты можешь приходить ко мне в крепость когда захочешь. Но я скажу своим людям, кто ты такая.
— Это твоё дело. Говори. Я не против.
— Раз все так... И мы доверяем друг другу... Назови мне своё настоящее имя.
— Меня зовут Благая. Так зовут меня авари, что живут в моих лесах и знают меня.
— Нет. Назови мне свое настоящее имя.
— Это мое настоящее имя. Другого я не помню.
— Вспомни.
— Не помню. Меня зовут Благая. Так меня зовут те, кто ко мне обращается.
Мы встали с травы и, прощаясь, обняли друг друга.
— Спасибо, эльф. Я не знала, что нолдо может так хорошо говорить со мной... Спасибо.
Он отшатнулся от меня и на лице его отобразилась смесь самых противоречивых чувств.
— Не бойся, эльф, я не сделаю тебе зла. Скажи, ты в Амане также шарахался от майар?
— Я стал забывать их уже...
— Пусть хранит тебя Единый!
— И тебя!
— Не выдавай меня!
— Не выдам.
Так мы расстались. Но не надолго.
Я вернулась к святилищу, где базировалась небольшая наша команда. Я рассказала Рыскающему, что живу в Барад-Этиле. Тем временем Колючая также смогла проникнуть в эльфийском обличие в какую-то другую эльфийскую крепость. А Рыскающий занимался теми поселениямт, которые по нашим прогнозам должны были быть наиболее сложными для нашей работы, что оправдалось. Выяснилось, что Рыскающий уже написал письмо Нолофинвэ и запечатал. Я должна была его подбросить. Когда я услышала это, мне стало немного не по себе... Ведь я уже раскрыла себя Нолофинвэ. И что будет, если он более не пустит меня в крепость, не сдержав слово? Придется докладывать своим о провале? Не хочется. Я, разумеется, решила отдать письмо в руки адресату лично. Но он может меня и близко не пустить, ведь у эльфов, у них семь пятниц на неделе. Еще есть вариант принять другой облик и отдать письмо любому, кто откроет ворота: вот, мол, для вашего короля. Но это можно сделать и после, если меня не пустят. Мне было любопытно, сдержит ли слово нолдо, или на меня посыплются стрелы, как только я подойду к крепости.
Да, меня пустили. Эльфы демонстративно показывали, что знают кто я. Они держали себя высокомерно, пренебрегали мной, не доверяли... Зачем? Зачем всё это напоказ? Я не могла понять их логику (если она там была). Со всех сторон им выгоднее вести себя как ни в чем не бывало. Мне психологически было бы тяжелее находиться среди них, гадая про каждого: знает, не знает? Они подчеркнуто сторонились меня и мой бобер, которого они любили раньше, стал казаться им подозрительным. Такое поведение эльфов - загадка для меня, но оно точно более нормальное чем то, к которому мне предлагали готовиться другие майар, в случае, если я скажу открыто, кто я такая. Меня никто не пытался убить! И они продолжали разговаривать со мной!
Я отдала письмо королю, сказав, что к нему пишут майар. Он взял письмо, поблагодарил. Но он не распечатал его при мне и не прочитал его со мной вместе, что, кажется, стоило бы сделать (по крайней мере, я бы сделала именно так на его месте). Но, опять же, в сравнении с тем, что я думала, что он обнажит меч, как только узнает, кто я, все его поступки были и мудрыми и добрыми. Но я рано судила, пожалуй. На общем пире, где присутствовала и я, Нолофинвэ прочитал письмо во всеуслышание. Не все мне понравилось в этом письме. Зато кое-что важное выяснилось: Нолофинвэ, кажется, осуждает Турукано за выбранную тем политику. Не дружный народ эти нолдор!
Как-то раз эльфы, патрулировавшие границы, привели с собой... Рыскающего. Последний был в эльфийском облике, но мы, майар, всегда узнаем друг друга. Не перебор ли нас на одну крепость? А что будет, если его раскусят? Непредсказуемо. Рыскающий великолепно строил из себя бедненького, несчастного остроухого, перенесшего кошмар плена в Ангбанде. Мне хотелось шепнуть ему, что они знают, кто я, но возможности не представилось, ибо эльфы следили за мной. Единственное, чего я боялась, так это какой-нибудь глупости со стороны эльфов, узнай они, что среди них уже целых двое майар. Более всего я насторожилась, когда этого лжеэльфа увели в целительскую, ибо именно целители быстрее всех могут распознать, что перед ними что-то не то. Но все обошлось. Время спустя, когда он "поправился", я хотела забрать его с собой и уйти, но Нолофинвэ не хотел отпустить его со мной. Я, собственно, особо и не настаивала, лишь сказала, чтоб был он осторожнее с ним, может быть у него какая тьма на хвосте и т.д. Сделала я сие для того лишь, чтоб если целители (или еще кто) почуют наконец что-то, Нолофинвэ не сказал, что я все это запланировала.
Я ушла, а Рыскающий остался в крепости (даже смешно немного). Зачем он пришел? Случайно? Или проверял как я работаю? М-да... Тяжело на темной стороне, все всех подозревают, все не всех доносят... В следующий раз зачарую Барад-Этиль от проникновения туда майар, всех кроме меня. Да. И скажу об этом Рыскающему. Если спросит, зачем, отвечу, что ради нашей безопасности, чтоб другие не шпионили. Его я могу туда провести. Главное, чтоб без меня туда не лез. Да. Так. А сейчас всё хорошо, всё кончилось удачно для нас. Но эльфийский народ обречен, обречен весь. А нолдор обречены дважды... Я чувствую это, я знаю это. Нет, мне не спасти их (может, лишь некоторых удастся, но то будет меньшинство, крохотная часть этого народа). Надо сказать об этом Высокому. Хотя нет, не надо,
вторник, 06 марта 2018
Восточный путь. Средиземье эльфов авари.
По старой доброй традиции, во избежании путаницы и многочисленных противоречий, за основу всех своих рассуждений мы берем опубликованный Сильмариллион. Другие тексты Толкина будут использываться, но только те, что Сильмариллиону не противоречат. Все идеи, которые Профессор высказал о вымышленном им мире за свою долгую жизнь, привести к общему знаменателю невозможно и по мей причине мы вынужденны избрать какие-то критерии.
Но перейдем непосредственно к нашей теме! Пробудившихся в Средиземье эльфов Валар решают переселить в Аман. Часть эльфов, хоть и не сразу, соглашается и уходит на Запад, другая часть - не желает уйти и остается. Отказавшиеся от призыва Валар — авари «отказавшиеся». «Потом валары вновь собрались на совет, и спор разделил их. Ибо одни — главой их был Ульмо — стояли за то, чтобы оставить квенди жить в Средиземье по своей воле — дабы владели они той землей и врачевали ее раны. Но большая часть валаров боялась за квенди в опасностях мира, среди неверных подзвездных сумерек; и кроме того, они были очарованы красотой эльфов и жаждали их дружбы. А потому в конце концов валары призвали эльфов в Валинор — вечно жить у колен Стихий в свете Древ; и Мандос нарушил молчание, сказав: «Так суждено». От этого решения впоследствии произошли многие горести.
Но эльфы вначале не пожелали внять призыву, ибо до тех пор видели валаров — всех, кроме Оромэ — лишь в гневе, когда те шли на войну; и были исполнены страха. Посему Оромэ вновь послали к ним, и он избрал из квенди послов, которые отправились бы в Валинор и говорили за свои племена: то были Ингвэ, Фйнве и Эльвэ, после ставшие королями. И, придя в Валинор, они исполнились благоговения пред величием и мощью валаров, возжаждали света и красоты Древ. Потом Оромэ доставил их назад, к Куйвиэнен, и они говорили перед своим народом и советовали внять призыву валаров и переселиться на Запад.
Так произошло первое разделение эльфов. Ибо племя Ингвэ и большая часть племен Финвэ и Эльве поколебалась, слушая рассказ вождей, и пожелала уйти и следовать за Оромэ; и после они были известны как эльдары — по имени, что дал им Оромэ на их языке. Но многие отказались идти, предпочтя звездный свет и просторы Средиземья рассказу о Древах; это были авари, Отказавшиеся. Так отделились они от эльдаров — и не встречались, покуда не минуло много веков.»
Здесь стоит обратить внимание на то, как описан отказ авари, какова причина отказа: «Но многие отказались идти, предпочтя звездный свет и просторы Средиземья рассказу о Древах». Нет никакого четкого описания позиций двух сторон в том судьбоносном споре, даже не видно собственно, что спор этот был. Всё описано очень лирично, выбор имеет исключительно эмоциональную основу. Но сравните с фразой из «Квенди и Эльдар»: «Очевидно, они продолжали называть себя *квенди, "Народ", считая тех, кто ушел на запад, предателями» и другая фраза, тамже: «Кажется, они были наполнены унаследованной ожесточенностью против эльдар, коих они считали предателями своей родни» и еще более конкретное высказывание там, где говориться о дальнейшей неприязни меж эльдар и авари: «Частично эта неприязнь была вызвана горечью Спора до того, как начался Поход». Странно, почему те, кто решил остаться лишь залюбовавшись звездами и просторами Средиземья, обвиняет ушедших в предательстве. Скорее кажется, что о бывшем споре не хочет всерьез говорить аманский нолдо Румил, чьему перу Толкин приписывает первые главы Сильмариллиона. Румил не хочет говорить об этом или не знает этого...
В «Квенди и эльдар» указана приблизительная пропорция оставшихся и ушедших эльфов трёх кланов: «Согласно легенде, которая почти в той же самой форме сохранилась и у эльфов Амана, и у синдар, эти Три Рода произошли от трех отцов-эльфов: Имина, Таты и Энеля (то есть Один, Два, Три) и тех, кто последовал за ними. Поэтому первоначально у них были простые названия миньяр "Первые", татьяр "Вторые" и нельяр "Третьи". Их число - из первоначальных 144 пробудившихся эльфов - составляет 14, 56 и 74; и эти пропорции более-менее сохранялись до Разделения. 11» И далее: «Согласно сведениям историков нолдор пропорции эльдар и авари (из 144), когда начался Поход, были приблизительно такими:
Миньяр 14: авари 0 эльдар 14
Татьяр 56: авари 28 эльдар 28
Нельяр 74: авари 28 эльдар 46 > аманьяр телери 20; синдар и нандор 26
В итоге нолдор были самым многочисленным родом эльфов в Амане; тогда как эльфы, которые остались в Средиземье (мориквенди в квенья Амана), превосходили численностью аманьяр в пропорции 82 к 62.12». В общем то, это не противоречит канону, но и не имеет в каноне никакого подтверждения. Не стоит принебрегать и пояснениями из Прикожения к «Квенди и эльдар»: «В Квенди и эльдар говорится, стр. 380:
"Согласно легенде, которая почти в одинаковой форме сохранилась и у эльфов Амана, и у синдар, Три Рода произошли от трех отцов-эльфов: Имина, Таты и Энеля (то есть Один, Два, Три) и тех, кого каждый выбрал себе в последователи. Поэтому первоначально у них были простые названия миньяр "Первые", татьяр "Вторые" и нельяр "Третьи". Их число - из
[421]
первоначальных 144 пробудившихся эльфов - составляет 14, 56 и 74; и эти пропорции более-менее сохранялись до Разделения".
Форма этой легенды обнаружена в единственной машинописи с копией, сделанной под копирку. На одной из копий отец написал (и похожее, но более краткое, на другой): "Написанное в действительности (по стилю и простоте идей) должно быть сохранившейся эльфийской "сказкой" или детской историей, смешанной со знанием о числах".» Т.е. число пробужденных, оставшихся и ушедших эльфов неизвестно точно, это только легенда, сказка, по которой эльфы учили своих детей считать. И считать ее столь же серьезным источником, как тексты, допусим, «Сильмариллиона», приписываемые Румилу, нельзя.
Эльфы разделились и их дороги разошлись. Авари остались на Востоке.
Об ушедших говорить подробно не будем ибо наша тема — авари. В отличие от Амана, населенного эльфами и айнур, в средиземье была куча других рас: орки, гномы, люди наконец. Это обстоятельчтво очень сильно повлияло на культуру авари, ибо они жили с учетом существования рядом многочисленных соседей.
«Но когда пошел третий век Пленения Мелькора, гномы забеспокоились и обратились к королю Тинголу, говоря, что валары не выкорчевали всего северного лиха и теперь остатки его порождений, долго плодившиеся во тьме, появляются снова. «Жуткие твари бродят к востоку от гор, — говорили они, — и ваши древние родичи, что живут там, бегут с равнин в холмы».
А вскоре лиходейские твари через горные перевалы или сумрачные южные леса начали проникать в Белерианд. То были волки — или существа в волчьем обличье — и другие порождения тьмы; были среди них и орки, позже разорившие Белерианд. Но покуда они, немногочисленные и слабые, лишь разведывали путь, дожидаясь возвращения своего господина. Откуда они пришли и кто они — эльфы тогда не знали, полагая, что это, должно быть, авари, одичавшие в глуши. Догадка эта, как говорят, близка к истине.
И Тингол задумался об оружии, которое прежде не было нужно его народу; сначала оружие это ковали ему наугримы, большие мастера в этом деле — и самыми искусными среди них были кузнецы Ногрода, первым из которых — и непревзойденным — считался Телхар. Наугримы издревле были народом воинственным и могли яростно биться со всяким, кто обидит их, — будь то прислужники Мелькора, эльдары, авари и даже нередко их родичи, гномы других городов.» И в другом месте: «Однако, говорят, вскоре они [люди] встретили Эльфов Ночи и подружились с ними. И в детстве своем люди стали товарищами и учениками этого древнего народа, эльфов–странников, никогда не стремившихся в Валинор, а о валарах знавших лишь понаслышке.» И далее: «Долго смотрел на них Фелагунд, и любовь к ним шевельнулась в его сердце; однако он оставался под укрытием леса, пока они все не заснули. Тогда он прошел между спящими и, сев подле умирающего костра, где никто не нес стражи, поднял отложенную Беором грубую арфу — и полилась музыка, которой никогда не слышали люди, ибо в пустынных землях у них не было в этом других учителей, кроме Эльфов Тьмы.» Из этих отрывков Сильмариллиона явно понятно, что авари встретились с орками, гномами и людьми первыми из эльфов.
В «Квенди и эльдар» читаем следующее: «Первыми эльфами, встреченными в мире людьми, были авари, некоторые из которых были к ним дружелюбны, но большинство сторонилось или было враждебно (согласно преданиям людей). О том, какие названия люди и эльфы давали друг другу в те далекие дни (о которых мало помнили, когда мудрецы в Белерианде познакомились с Послерожденными), нет никаких записей. Дунэдайн называли эльфов нимир (Прекрасные).18
Эльфы не встречали людей какого-либо рода или расы, пока нолдор спустя многие годы не вернулись в Белерианд и не вступили в войну с Морготом. Синдар даже не подозревали об их существовании, пока не пришли нандор; но те принесли только слухи о странном народе (который сами не видели), скитающемся по землям Востока за Хитаэглиром. Из этих неясных рассказов синдар заключили, что этот "странный народ" был некой умалившейся расой авари либо же был сродни оркам, созданиям Мелькора, выведенным в насмешку над истинными квенди. Но нолдор уже слышали в Амане о людях. Они узнали это, в первую очередь, от Мелькора, это знание было искажено его злобой, но перед Изгнанием те, кто внимал Валар, узнали истину. Они ведали, что новоприбывшие были родственны им, также будучи Детьми Илуватара, хотя и отличались дарами и судьбой. » В другом месте той же работы: «Тем не менее, гномье название для орков, рукхс, мн.ч. ракхас, кажется, показывает близость к эльфийским названиям, и, возможно, в конечном счете, было заимствовано из аварина.» И еще: «Эол был морнэдель и, как говорят, принадлежал ко Второму Роду (представителями которого среди эльдар были нолдор).33 Он жил в Восточном Белерианде недалеко от границ Дориата. Эол был великим кузнецом, особенно в искусстве создания мечей, в котором он превосходил даже нолдор Амана; и потому многие верили, что он использовал моргул, темное искусство, которому учил Моргот. Сами нолдор действительно многому научились у Моргота в дни его пленения в Валиноре; но более вероятно, что Эол был знаком с гномами, ибо во многих землях авари теснее сдружились с этим народом, чем аманьяр или синдар.» В канонической версии Эол синдэ и из последнего отрывка нас интересует только то, что не противоречит Сильмариллиону, а именно — дружеские отношения авари и гномов.
Если очень коротко сделать вывод из вышесказанного, то он таков: в отличии от эльфов Амана у авари были враги (орки), ученики (люди) и соседи, чуждые им по крови и менталитету, приблизительно равные по военной силе и уровню культуры (гномы). Как это могло отражаться на самих авари? Их главный враг — орки, враг видимый и очевидный, перспектив перемирия — никаких, но при этом эльфы не могли не замечать, что те им родстенники или, лучше сказать, прежде были родственниками. В силу этого авари всегда были настороже, никогда не чувствовали себя в полной безопасности. Общий и всегда имеющийся враг, безусловно, был фактором сплочения. То, что в орках узнавались переделанные эльфы — пугало авари, будучи нагляднейшим примером могущества Тьмы. С другой стороны это (знание о родстве с орками) могло частично быть причиной, по которой авари были более пассивны в борьбе с Тьмой — они не хотели убивать родичей даже искаженных. Собственно, эта трагедия была наиболее прочувствованна именно эльфами тьмы. Как влияло на авари существование рядом людей? Они явно относились к ним как к младшим. Их мнение разделилось — одним люди не нравились, и, надо полагать, они дистанцировались от них, другие стали их учителями, передавая им свои знания и заботясь о них. Гномы — народ чуждый и равный. Из-за присутствия рядом гномов авари пришлось учиться, так скажем, дипломатии. Если с гномами не только воевать, но суметь договориться или, что еще лучше, подружиться, то ты получешь союзника против орков, сможешь пользоваться гномьим оружием, украшениями и т. д. в обмен на мясо, ягоды и пушнину, а может гномы даже чуть-чуть поделяться своим мастерством... Вероятно, авари были более дружны с гномами чем другие эльфийские народы по тому только, что больше усилий приложили для установления этой дружбы. А приложили они эти усилия потому, что были мативированы. Стоит обратить внимание и на эту фразу: «Сами нолдор действительно многому научились у Моргота в дни его пленения в Валиноре». Подтверждение тому же: «Действительно, те из синдар, кто был недружелюбен к нолдор, приписывали их превосходство в искусствах и знании обучению у Мелькора-Моргота. Это была ложь, которая, в конечном счете, исходила от Моргота; хотя это было сказано не без оснований (ибо Моргот редко лгал).» Знаниями нолдор частично были обязаны Морготу, частично — Саурону (как минимум — позже, когда тот пришел в Эрегион под видом Аннатара). У авари не было случаев ученичества ни у того, ни у другого. Есть конечно сюжет с неким чародеем Ту в «Утраченных сказаниях», но, как уже говорилось, мы не будем рассматривать версии, противоречащие канону на равне с каноническими.
Были ли авари в Белерианде? Да. Из «Силимариллиона» узнаём: «А южней Андрама, между Сирионом и Гелионом, земли поросли густыми и дикими чащами, где не жил никто, лишь изредка забредали темные эльфы; звались те чащобы Та́ур–им–Ду́инат, Лес–меж–Реками.». В «Квенди и эльдар» читаем этому подтверждение: «Первым народом того же рода, который они встретили, были нандор, пришедшие в Восточный Белерианд через перевалы Гор до возвращения Моргота; вскоре после его возвращения произошло первое нашествие орков с Севера.7 Несколько позже синдар узнали об авари, которые пробирались в Белерианд малыми и тайными группами с Юга. Позднее пришли дружественные люди Трех Домов; а еще позже - люди других родов.» Далее там же: «Первые авари, которых эльдар вновь встретили в Белерианде, кажется, утверждали, что происходили из татьяр, и признавали свое родство с Изгнанниками, хотя нет записей об использовании ими названия нолдо в какой-либо узнаваемой форме аварина.» И в «Сильмариллионе» и в «Квенди и эльдар» указывается одно и тоже направление: авари шли с Юга, а не напрямую с Востока. Авари, орки и гномы шли в Белерианд с разных сторон: орки с севера (точнее — с севера-востока), гномы — с востока, их дорога шла через Ногрод и Белегост, авари — с юга, через Оссирианд.
Взаимоотношения между авари и другими эльфийскими народами были различными. Вот, что находим об этом в «Квенди и эльдар»: «Но когда нандор признали родственным народом линдаринского происхождения и речи (которая все еще была узнаваема), они стали относиться к кельбин. К людям Трех Домов вскоре так же перестали относить понятиемоэрбин. (Примечание 8, стр. 408) Им дали собственное название - эдайн, и в действительности их редко звали кельбин, но они были признаны принадлежащими к этому классу, который, в сущности, стал эквивалентом для "союзные народы в Войне против Моргота". Таким образом, авари оставались главным примером моэрбин. Любой отдельный авар, который присоединился или был принят среди синдар (что случалось редко) становился калбен; однако авари, как правило, оставались скрытными, враждебными к эльдар и ненадежными; и жили в скрытых местах в густых лесах или в пещерах.» Сравнение с авари, кажется, у других эльфийских народов было чем-то оскорбительным, если принять во внимание два следующих отрывка из того же произведения: «Говорят, что из малого клана миньяр ни один не стал авари. Татьяр поделились поровну. Нельяр больше остальных не хотели оставлять свои дома на берегу озера; но они были очень сплоченными и сознавали особое единство их Рода (каким они продолжали быть), так что, когда стало ясно, что их вожди Эльвэ и Ольвэ решили уйти и за ними многие последуют, немало тех, кто поначалу присоединился к авари, перешли к эльдар, чтобы не отделяться от своей родни. Нолдор утверждали, что большинство "телери" в глубине души были авари и что только эглайн действительно сожалели о том, что их оставили в Белерианде.» и «Первые авари, которых эльдар вновь встретили в Белерианде, кажется, утверждали, что происходили из татьяр, и признавали свое родство с Изгнанниками, хотя нет записей об использовании ими названия нолдо в какой-либо узнаваемой форме аварина. Как ни странно, они были недружелюбны к нолдор и завидовали своим более высоким родичам, которых обвиняли в надменности.
Частично эта неприязнь была вызвана горечью Спора до того, как начался Поход, и, без сомнения, впоследствии возросла из-за козней Моргота; но также она проливает свет на темперамент нолдор в общем и Феанора в частности. Более того, телери со своей стороны утверждали, что большинство нолдор в Амане в глубине души были авари и возвратились в Средиземье, когда осознали свою ошибку; они нуждались в месте для ссор. Линдаринские представители западных авари, напротив, были дружелюбны к эльдар и желали учиться у них; и настолько близким было чувство родства между остатками синдар, нандор и линдаринскими авари, что позднее в Эриадоре и долине Андуина они часто сливались в единый народ.» Нандор, также оставшиеся в средиземье, однако не слились с авари, это произошло позже и только с теми авари, что были из линдар: «Название это [нандор] часто переводилось как "те, кто повернул назад", но фактически ни один из нандор не возвратился и не присоединился к авари.»
Из языка авари — аварина — нам известно шесть слов — родственные слову «квенди» самоназвания аваринских племен: «Это возмущение со стороны авари поясняется историей ПК *квенди (*kwend?). Это слово, как было показано, не сохранилось в телеринских языках Средиземья и было почти забыто даже в телерине Амана. Но мудрецы поздних дней, когда были установлены более дружественные отношения с авари различных родов в Эриадоре и Долине Андуина, записали, что оно часто встречалось в аваринских диалектах. Они были многочисленными и зачастую так же сильно отличались друг от друга, как от эльдаринских форм эльфийской речи; но где бы ни были найдены потомки *квенди, они означали не "эльфов в общем", а были названием, которое авари дали сами себе. Очевидно, они продолжали называть себя *квенди, "Народ", считая тех, кто ушел на запад, предателями - хотя согласно эльдаринской традиции число эльдар во время Разделения по отношению к авари было в приблизительной пропорции 3:2 (см. стр. 381). Аваринскими формами, которые упоминают мудрецы, были: кинди (kindi), куинд (cuind), хвенти (hwenti), виндан (windan), кинн-лаи (kinn-lai), пенни (penni). Последнее интересно тем, что показывает изменение kw > p. Оно могло произойти независимо от изменения Общего Телерина; но это предполагает, что оно произошло среди линдар до Разделения. Форма пенни упоминается как происходящая от "лесной эльфийской" речи Долины Андуина, и те эльфы были наиболее дружелюбны к беглецам из Белерианда и считали себя родственными остаткам синдар.» Kindi и kinn-lai — Х. Февскангер отмечает как наиболее родственные между собой, «lai определенно не является производным Протоэльфийского окончания мн.ч. -î. Скорее всего, он связан с Квенийским lië». О «Windan» Х. Фескангер пишет: «очевидно, исходное окончание ед.ч. -e ...В этом языке Авари, похоже, появилось новое окончание мн.ч. -n, не восходящее напрямую к исходному -î. Оно, вероятно, произошло от элемента мн.ч. -m, который встречался в Протоэльфийском языке (см. LR:360, основа 3Ô ). Некоторые из падежей Квенья также имеют во мн.ч. элемент -n, например, окончание мн.ч. локатива -ssen; это также должно происходить от Протоэльфийского -m.» Форма «Penni» родственна телерину, но указание на то, что она заимствована у лесных эльфов долины Андуина наводит на мысль, что Толкин хочет подчеркнуть ее чужеродность в языке этого клана. Так получается, что и Penni тоже из татьяр.
Форма cuind близка синдарину, если предположить, что множественное число тут делается с помощью корневой гласной (а других вариантов практически и нет, при подобном окончании множественного числа).
То, что будет сказано ниже о взгляде авари на вернувшихся нолдор и резню в Альквалондэ, лишь предположения и домыслы.
По-разному относились авари к нолдор, пришедшим назад в средиземье. Авари из татьяр в большинстве своем относятся враждебно к нолдор, зависть ли тому причиной, просто взбалмошный характер всего народа или еще что — не известно, вероятно причины были разные... Авари из нельяр относились к нолдор намного мягче, часто сотрудничали с ними.
У всех авари можно предположить изначальное существование двух точек зрения на возвращение нолдор:
- неизвестно, зачем они вернулись, ничего хорошего от них не будет и нужно держаться по-дальше;
- они вернулись на Родину, именно на Родину, даже если они сами не осознают этого, но подсознательно они уже признали ошибкой свой уход в Аман; с ними необходимо общаться, им нужно помочь осознать истинный мотив их собственных поступков.
В связи с этим нетрудно предположить существование другого взгляда на резню в Альквалондэ: телери, судя по всему, «долго запрягали но быстро ехали», хоть они и шли последними и, кажется, менее охотно чем другие, когда их собратья раскаялись в своем аманском походе и решили вернуться, они проявили рвение даже большее, чем ваньяр, отказав дать корабли... У нолдор не было выхода, им пришлось возвращаться на Родину по трупам, но если это единственный путь, то их можно простить.
Источники:
1) Сильмариллион predanie.ru/tolkin-dzhon-ronald-ruel-john-ronal...
2) Квенди и эльдар samlib.ru/a/almieon/quendiandeldar.shtml
3) Аварин: все шесть слов (Х. Февскангер) www.tolkien.ru/drauger/avarin.htm
Обзор неканонических текстов об авари:
fanparty.ru/fanclubs/mir-tolkien/tribune/214908
Работы Толкиена, не использованные в нашем иследовании в силу противоречия содержащегося в них материала канону:
1) О Маэглине tolkien-study.org/index.php/translation/154-mae...
2) Рассказ Гильфанона: Страдания Нолдоли и приход людей www.kulichki.com/tolkien/cabinet/poter_sk/gilfa...
3) Законы и обычаи эльдар samlib.ru/p/ponedelxnik_j_w/9zzzzzzzzzzzzz.shtm...
По старой доброй традиции, во избежании путаницы и многочисленных противоречий, за основу всех своих рассуждений мы берем опубликованный Сильмариллион. Другие тексты Толкина будут использываться, но только те, что Сильмариллиону не противоречат. Все идеи, которые Профессор высказал о вымышленном им мире за свою долгую жизнь, привести к общему знаменателю невозможно и по мей причине мы вынужденны избрать какие-то критерии.
Но перейдем непосредственно к нашей теме! Пробудившихся в Средиземье эльфов Валар решают переселить в Аман. Часть эльфов, хоть и не сразу, соглашается и уходит на Запад, другая часть - не желает уйти и остается. Отказавшиеся от призыва Валар — авари «отказавшиеся». «Потом валары вновь собрались на совет, и спор разделил их. Ибо одни — главой их был Ульмо — стояли за то, чтобы оставить квенди жить в Средиземье по своей воле — дабы владели они той землей и врачевали ее раны. Но большая часть валаров боялась за квенди в опасностях мира, среди неверных подзвездных сумерек; и кроме того, они были очарованы красотой эльфов и жаждали их дружбы. А потому в конце концов валары призвали эльфов в Валинор — вечно жить у колен Стихий в свете Древ; и Мандос нарушил молчание, сказав: «Так суждено». От этого решения впоследствии произошли многие горести.
Но эльфы вначале не пожелали внять призыву, ибо до тех пор видели валаров — всех, кроме Оромэ — лишь в гневе, когда те шли на войну; и были исполнены страха. Посему Оромэ вновь послали к ним, и он избрал из квенди послов, которые отправились бы в Валинор и говорили за свои племена: то были Ингвэ, Фйнве и Эльвэ, после ставшие королями. И, придя в Валинор, они исполнились благоговения пред величием и мощью валаров, возжаждали света и красоты Древ. Потом Оромэ доставил их назад, к Куйвиэнен, и они говорили перед своим народом и советовали внять призыву валаров и переселиться на Запад.
Так произошло первое разделение эльфов. Ибо племя Ингвэ и большая часть племен Финвэ и Эльве поколебалась, слушая рассказ вождей, и пожелала уйти и следовать за Оромэ; и после они были известны как эльдары — по имени, что дал им Оромэ на их языке. Но многие отказались идти, предпочтя звездный свет и просторы Средиземья рассказу о Древах; это были авари, Отказавшиеся. Так отделились они от эльдаров — и не встречались, покуда не минуло много веков.»
Здесь стоит обратить внимание на то, как описан отказ авари, какова причина отказа: «Но многие отказались идти, предпочтя звездный свет и просторы Средиземья рассказу о Древах». Нет никакого четкого описания позиций двух сторон в том судьбоносном споре, даже не видно собственно, что спор этот был. Всё описано очень лирично, выбор имеет исключительно эмоциональную основу. Но сравните с фразой из «Квенди и Эльдар»: «Очевидно, они продолжали называть себя *квенди, "Народ", считая тех, кто ушел на запад, предателями» и другая фраза, тамже: «Кажется, они были наполнены унаследованной ожесточенностью против эльдар, коих они считали предателями своей родни» и еще более конкретное высказывание там, где говориться о дальнейшей неприязни меж эльдар и авари: «Частично эта неприязнь была вызвана горечью Спора до того, как начался Поход». Странно, почему те, кто решил остаться лишь залюбовавшись звездами и просторами Средиземья, обвиняет ушедших в предательстве. Скорее кажется, что о бывшем споре не хочет всерьез говорить аманский нолдо Румил, чьему перу Толкин приписывает первые главы Сильмариллиона. Румил не хочет говорить об этом или не знает этого...
В «Квенди и эльдар» указана приблизительная пропорция оставшихся и ушедших эльфов трёх кланов: «Согласно легенде, которая почти в той же самой форме сохранилась и у эльфов Амана, и у синдар, эти Три Рода произошли от трех отцов-эльфов: Имина, Таты и Энеля (то есть Один, Два, Три) и тех, кто последовал за ними. Поэтому первоначально у них были простые названия миньяр "Первые", татьяр "Вторые" и нельяр "Третьи". Их число - из первоначальных 144 пробудившихся эльфов - составляет 14, 56 и 74; и эти пропорции более-менее сохранялись до Разделения. 11» И далее: «Согласно сведениям историков нолдор пропорции эльдар и авари (из 144), когда начался Поход, были приблизительно такими:
Миньяр 14: авари 0 эльдар 14
Татьяр 56: авари 28 эльдар 28
Нельяр 74: авари 28 эльдар 46 > аманьяр телери 20; синдар и нандор 26
В итоге нолдор были самым многочисленным родом эльфов в Амане; тогда как эльфы, которые остались в Средиземье (мориквенди в квенья Амана), превосходили численностью аманьяр в пропорции 82 к 62.12». В общем то, это не противоречит канону, но и не имеет в каноне никакого подтверждения. Не стоит принебрегать и пояснениями из Прикожения к «Квенди и эльдар»: «В Квенди и эльдар говорится, стр. 380:
"Согласно легенде, которая почти в одинаковой форме сохранилась и у эльфов Амана, и у синдар, Три Рода произошли от трех отцов-эльфов: Имина, Таты и Энеля (то есть Один, Два, Три) и тех, кого каждый выбрал себе в последователи. Поэтому первоначально у них были простые названия миньяр "Первые", татьяр "Вторые" и нельяр "Третьи". Их число - из
[421]
первоначальных 144 пробудившихся эльфов - составляет 14, 56 и 74; и эти пропорции более-менее сохранялись до Разделения".
Форма этой легенды обнаружена в единственной машинописи с копией, сделанной под копирку. На одной из копий отец написал (и похожее, но более краткое, на другой): "Написанное в действительности (по стилю и простоте идей) должно быть сохранившейся эльфийской "сказкой" или детской историей, смешанной со знанием о числах".» Т.е. число пробужденных, оставшихся и ушедших эльфов неизвестно точно, это только легенда, сказка, по которой эльфы учили своих детей считать. И считать ее столь же серьезным источником, как тексты, допусим, «Сильмариллиона», приписываемые Румилу, нельзя.
Эльфы разделились и их дороги разошлись. Авари остались на Востоке.
Об ушедших говорить подробно не будем ибо наша тема — авари. В отличие от Амана, населенного эльфами и айнур, в средиземье была куча других рас: орки, гномы, люди наконец. Это обстоятельчтво очень сильно повлияло на культуру авари, ибо они жили с учетом существования рядом многочисленных соседей.
«Но когда пошел третий век Пленения Мелькора, гномы забеспокоились и обратились к королю Тинголу, говоря, что валары не выкорчевали всего северного лиха и теперь остатки его порождений, долго плодившиеся во тьме, появляются снова. «Жуткие твари бродят к востоку от гор, — говорили они, — и ваши древние родичи, что живут там, бегут с равнин в холмы».
А вскоре лиходейские твари через горные перевалы или сумрачные южные леса начали проникать в Белерианд. То были волки — или существа в волчьем обличье — и другие порождения тьмы; были среди них и орки, позже разорившие Белерианд. Но покуда они, немногочисленные и слабые, лишь разведывали путь, дожидаясь возвращения своего господина. Откуда они пришли и кто они — эльфы тогда не знали, полагая, что это, должно быть, авари, одичавшие в глуши. Догадка эта, как говорят, близка к истине.
И Тингол задумался об оружии, которое прежде не было нужно его народу; сначала оружие это ковали ему наугримы, большие мастера в этом деле — и самыми искусными среди них были кузнецы Ногрода, первым из которых — и непревзойденным — считался Телхар. Наугримы издревле были народом воинственным и могли яростно биться со всяким, кто обидит их, — будь то прислужники Мелькора, эльдары, авари и даже нередко их родичи, гномы других городов.» И в другом месте: «Однако, говорят, вскоре они [люди] встретили Эльфов Ночи и подружились с ними. И в детстве своем люди стали товарищами и учениками этого древнего народа, эльфов–странников, никогда не стремившихся в Валинор, а о валарах знавших лишь понаслышке.» И далее: «Долго смотрел на них Фелагунд, и любовь к ним шевельнулась в его сердце; однако он оставался под укрытием леса, пока они все не заснули. Тогда он прошел между спящими и, сев подле умирающего костра, где никто не нес стражи, поднял отложенную Беором грубую арфу — и полилась музыка, которой никогда не слышали люди, ибо в пустынных землях у них не было в этом других учителей, кроме Эльфов Тьмы.» Из этих отрывков Сильмариллиона явно понятно, что авари встретились с орками, гномами и людьми первыми из эльфов.
В «Квенди и эльдар» читаем следующее: «Первыми эльфами, встреченными в мире людьми, были авари, некоторые из которых были к ним дружелюбны, но большинство сторонилось или было враждебно (согласно преданиям людей). О том, какие названия люди и эльфы давали друг другу в те далекие дни (о которых мало помнили, когда мудрецы в Белерианде познакомились с Послерожденными), нет никаких записей. Дунэдайн называли эльфов нимир (Прекрасные).18
Эльфы не встречали людей какого-либо рода или расы, пока нолдор спустя многие годы не вернулись в Белерианд и не вступили в войну с Морготом. Синдар даже не подозревали об их существовании, пока не пришли нандор; но те принесли только слухи о странном народе (который сами не видели), скитающемся по землям Востока за Хитаэглиром. Из этих неясных рассказов синдар заключили, что этот "странный народ" был некой умалившейся расой авари либо же был сродни оркам, созданиям Мелькора, выведенным в насмешку над истинными квенди. Но нолдор уже слышали в Амане о людях. Они узнали это, в первую очередь, от Мелькора, это знание было искажено его злобой, но перед Изгнанием те, кто внимал Валар, узнали истину. Они ведали, что новоприбывшие были родственны им, также будучи Детьми Илуватара, хотя и отличались дарами и судьбой. » В другом месте той же работы: «Тем не менее, гномье название для орков, рукхс, мн.ч. ракхас, кажется, показывает близость к эльфийским названиям, и, возможно, в конечном счете, было заимствовано из аварина.» И еще: «Эол был морнэдель и, как говорят, принадлежал ко Второму Роду (представителями которого среди эльдар были нолдор).33 Он жил в Восточном Белерианде недалеко от границ Дориата. Эол был великим кузнецом, особенно в искусстве создания мечей, в котором он превосходил даже нолдор Амана; и потому многие верили, что он использовал моргул, темное искусство, которому учил Моргот. Сами нолдор действительно многому научились у Моргота в дни его пленения в Валиноре; но более вероятно, что Эол был знаком с гномами, ибо во многих землях авари теснее сдружились с этим народом, чем аманьяр или синдар.» В канонической версии Эол синдэ и из последнего отрывка нас интересует только то, что не противоречит Сильмариллиону, а именно — дружеские отношения авари и гномов.
Если очень коротко сделать вывод из вышесказанного, то он таков: в отличии от эльфов Амана у авари были враги (орки), ученики (люди) и соседи, чуждые им по крови и менталитету, приблизительно равные по военной силе и уровню культуры (гномы). Как это могло отражаться на самих авари? Их главный враг — орки, враг видимый и очевидный, перспектив перемирия — никаких, но при этом эльфы не могли не замечать, что те им родстенники или, лучше сказать, прежде были родственниками. В силу этого авари всегда были настороже, никогда не чувствовали себя в полной безопасности. Общий и всегда имеющийся враг, безусловно, был фактором сплочения. То, что в орках узнавались переделанные эльфы — пугало авари, будучи нагляднейшим примером могущества Тьмы. С другой стороны это (знание о родстве с орками) могло частично быть причиной, по которой авари были более пассивны в борьбе с Тьмой — они не хотели убивать родичей даже искаженных. Собственно, эта трагедия была наиболее прочувствованна именно эльфами тьмы. Как влияло на авари существование рядом людей? Они явно относились к ним как к младшим. Их мнение разделилось — одним люди не нравились, и, надо полагать, они дистанцировались от них, другие стали их учителями, передавая им свои знания и заботясь о них. Гномы — народ чуждый и равный. Из-за присутствия рядом гномов авари пришлось учиться, так скажем, дипломатии. Если с гномами не только воевать, но суметь договориться или, что еще лучше, подружиться, то ты получешь союзника против орков, сможешь пользоваться гномьим оружием, украшениями и т. д. в обмен на мясо, ягоды и пушнину, а может гномы даже чуть-чуть поделяться своим мастерством... Вероятно, авари были более дружны с гномами чем другие эльфийские народы по тому только, что больше усилий приложили для установления этой дружбы. А приложили они эти усилия потому, что были мативированы. Стоит обратить внимание и на эту фразу: «Сами нолдор действительно многому научились у Моргота в дни его пленения в Валиноре». Подтверждение тому же: «Действительно, те из синдар, кто был недружелюбен к нолдор, приписывали их превосходство в искусствах и знании обучению у Мелькора-Моргота. Это была ложь, которая, в конечном счете, исходила от Моргота; хотя это было сказано не без оснований (ибо Моргот редко лгал).» Знаниями нолдор частично были обязаны Морготу, частично — Саурону (как минимум — позже, когда тот пришел в Эрегион под видом Аннатара). У авари не было случаев ученичества ни у того, ни у другого. Есть конечно сюжет с неким чародеем Ту в «Утраченных сказаниях», но, как уже говорилось, мы не будем рассматривать версии, противоречащие канону на равне с каноническими.
Были ли авари в Белерианде? Да. Из «Силимариллиона» узнаём: «А южней Андрама, между Сирионом и Гелионом, земли поросли густыми и дикими чащами, где не жил никто, лишь изредка забредали темные эльфы; звались те чащобы Та́ур–им–Ду́инат, Лес–меж–Реками.». В «Квенди и эльдар» читаем этому подтверждение: «Первым народом того же рода, который они встретили, были нандор, пришедшие в Восточный Белерианд через перевалы Гор до возвращения Моргота; вскоре после его возвращения произошло первое нашествие орков с Севера.7 Несколько позже синдар узнали об авари, которые пробирались в Белерианд малыми и тайными группами с Юга. Позднее пришли дружественные люди Трех Домов; а еще позже - люди других родов.» Далее там же: «Первые авари, которых эльдар вновь встретили в Белерианде, кажется, утверждали, что происходили из татьяр, и признавали свое родство с Изгнанниками, хотя нет записей об использовании ими названия нолдо в какой-либо узнаваемой форме аварина.» И в «Сильмариллионе» и в «Квенди и эльдар» указывается одно и тоже направление: авари шли с Юга, а не напрямую с Востока. Авари, орки и гномы шли в Белерианд с разных сторон: орки с севера (точнее — с севера-востока), гномы — с востока, их дорога шла через Ногрод и Белегост, авари — с юга, через Оссирианд.
Взаимоотношения между авари и другими эльфийскими народами были различными. Вот, что находим об этом в «Квенди и эльдар»: «Но когда нандор признали родственным народом линдаринского происхождения и речи (которая все еще была узнаваема), они стали относиться к кельбин. К людям Трех Домов вскоре так же перестали относить понятиемоэрбин. (Примечание 8, стр. 408) Им дали собственное название - эдайн, и в действительности их редко звали кельбин, но они были признаны принадлежащими к этому классу, который, в сущности, стал эквивалентом для "союзные народы в Войне против Моргота". Таким образом, авари оставались главным примером моэрбин. Любой отдельный авар, который присоединился или был принят среди синдар (что случалось редко) становился калбен; однако авари, как правило, оставались скрытными, враждебными к эльдар и ненадежными; и жили в скрытых местах в густых лесах или в пещерах.» Сравнение с авари, кажется, у других эльфийских народов было чем-то оскорбительным, если принять во внимание два следующих отрывка из того же произведения: «Говорят, что из малого клана миньяр ни один не стал авари. Татьяр поделились поровну. Нельяр больше остальных не хотели оставлять свои дома на берегу озера; но они были очень сплоченными и сознавали особое единство их Рода (каким они продолжали быть), так что, когда стало ясно, что их вожди Эльвэ и Ольвэ решили уйти и за ними многие последуют, немало тех, кто поначалу присоединился к авари, перешли к эльдар, чтобы не отделяться от своей родни. Нолдор утверждали, что большинство "телери" в глубине души были авари и что только эглайн действительно сожалели о том, что их оставили в Белерианде.» и «Первые авари, которых эльдар вновь встретили в Белерианде, кажется, утверждали, что происходили из татьяр, и признавали свое родство с Изгнанниками, хотя нет записей об использовании ими названия нолдо в какой-либо узнаваемой форме аварина. Как ни странно, они были недружелюбны к нолдор и завидовали своим более высоким родичам, которых обвиняли в надменности.
Частично эта неприязнь была вызвана горечью Спора до того, как начался Поход, и, без сомнения, впоследствии возросла из-за козней Моргота; но также она проливает свет на темперамент нолдор в общем и Феанора в частности. Более того, телери со своей стороны утверждали, что большинство нолдор в Амане в глубине души были авари и возвратились в Средиземье, когда осознали свою ошибку; они нуждались в месте для ссор. Линдаринские представители западных авари, напротив, были дружелюбны к эльдар и желали учиться у них; и настолько близким было чувство родства между остатками синдар, нандор и линдаринскими авари, что позднее в Эриадоре и долине Андуина они часто сливались в единый народ.» Нандор, также оставшиеся в средиземье, однако не слились с авари, это произошло позже и только с теми авари, что были из линдар: «Название это [нандор] часто переводилось как "те, кто повернул назад", но фактически ни один из нандор не возвратился и не присоединился к авари.»
Из языка авари — аварина — нам известно шесть слов — родственные слову «квенди» самоназвания аваринских племен: «Это возмущение со стороны авари поясняется историей ПК *квенди (*kwend?). Это слово, как было показано, не сохранилось в телеринских языках Средиземья и было почти забыто даже в телерине Амана. Но мудрецы поздних дней, когда были установлены более дружественные отношения с авари различных родов в Эриадоре и Долине Андуина, записали, что оно часто встречалось в аваринских диалектах. Они были многочисленными и зачастую так же сильно отличались друг от друга, как от эльдаринских форм эльфийской речи; но где бы ни были найдены потомки *квенди, они означали не "эльфов в общем", а были названием, которое авари дали сами себе. Очевидно, они продолжали называть себя *квенди, "Народ", считая тех, кто ушел на запад, предателями - хотя согласно эльдаринской традиции число эльдар во время Разделения по отношению к авари было в приблизительной пропорции 3:2 (см. стр. 381). Аваринскими формами, которые упоминают мудрецы, были: кинди (kindi), куинд (cuind), хвенти (hwenti), виндан (windan), кинн-лаи (kinn-lai), пенни (penni). Последнее интересно тем, что показывает изменение kw > p. Оно могло произойти независимо от изменения Общего Телерина; но это предполагает, что оно произошло среди линдар до Разделения. Форма пенни упоминается как происходящая от "лесной эльфийской" речи Долины Андуина, и те эльфы были наиболее дружелюбны к беглецам из Белерианда и считали себя родственными остаткам синдар.» Kindi и kinn-lai — Х. Февскангер отмечает как наиболее родственные между собой, «lai определенно не является производным Протоэльфийского окончания мн.ч. -î. Скорее всего, он связан с Квенийским lië». О «Windan» Х. Фескангер пишет: «очевидно, исходное окончание ед.ч. -e ...В этом языке Авари, похоже, появилось новое окончание мн.ч. -n, не восходящее напрямую к исходному -î. Оно, вероятно, произошло от элемента мн.ч. -m, который встречался в Протоэльфийском языке (см. LR:360, основа 3Ô ). Некоторые из падежей Квенья также имеют во мн.ч. элемент -n, например, окончание мн.ч. локатива -ssen; это также должно происходить от Протоэльфийского -m.» Форма «Penni» родственна телерину, но указание на то, что она заимствована у лесных эльфов долины Андуина наводит на мысль, что Толкин хочет подчеркнуть ее чужеродность в языке этого клана. Так получается, что и Penni тоже из татьяр.
Форма cuind близка синдарину, если предположить, что множественное число тут делается с помощью корневой гласной (а других вариантов практически и нет, при подобном окончании множественного числа).
То, что будет сказано ниже о взгляде авари на вернувшихся нолдор и резню в Альквалондэ, лишь предположения и домыслы.
По-разному относились авари к нолдор, пришедшим назад в средиземье. Авари из татьяр в большинстве своем относятся враждебно к нолдор, зависть ли тому причиной, просто взбалмошный характер всего народа или еще что — не известно, вероятно причины были разные... Авари из нельяр относились к нолдор намного мягче, часто сотрудничали с ними.
У всех авари можно предположить изначальное существование двух точек зрения на возвращение нолдор:
- неизвестно, зачем они вернулись, ничего хорошего от них не будет и нужно держаться по-дальше;
- они вернулись на Родину, именно на Родину, даже если они сами не осознают этого, но подсознательно они уже признали ошибкой свой уход в Аман; с ними необходимо общаться, им нужно помочь осознать истинный мотив их собственных поступков.
В связи с этим нетрудно предположить существование другого взгляда на резню в Альквалондэ: телери, судя по всему, «долго запрягали но быстро ехали», хоть они и шли последними и, кажется, менее охотно чем другие, когда их собратья раскаялись в своем аманском походе и решили вернуться, они проявили рвение даже большее, чем ваньяр, отказав дать корабли... У нолдор не было выхода, им пришлось возвращаться на Родину по трупам, но если это единственный путь, то их можно простить.
Источники:
1) Сильмариллион predanie.ru/tolkin-dzhon-ronald-ruel-john-ronal...
2) Квенди и эльдар samlib.ru/a/almieon/quendiandeldar.shtml
3) Аварин: все шесть слов (Х. Февскангер) www.tolkien.ru/drauger/avarin.htm
Обзор неканонических текстов об авари:
fanparty.ru/fanclubs/mir-tolkien/tribune/214908
Работы Толкиена, не использованные в нашем иследовании в силу противоречия содержащегося в них материала канону:
1) О Маэглине tolkien-study.org/index.php/translation/154-mae...
2) Рассказ Гильфанона: Страдания Нолдоли и приход людей www.kulichki.com/tolkien/cabinet/poter_sk/gilfa...
3) Законы и обычаи эльдар samlib.ru/p/ponedelxnik_j_w/9zzzzzzzzzzzzz.shtm...
воскресенье, 20 августа 2017
Гибель энтиц.
Пестрит кострами синий полог тени,
Нависший над цветущими садами,
И медлит гаснуть алый луч заката
На листьях настороженных растений.
Кажется кронам, словно день вокруг,
Когда корнями ночь уже владеет,
Вползая по стволам с земли на небо -
Вершится вековечный суток круг
Размеренно в войну и в дни покоя.
Звёзды взошли и, словно на призыв,
Им отвечали, разгорясь, костры.
Повсюду отдыхали перед боем.
На утро бой. Ожесточенны лица.
Вытаптывают пашни племена.
И показалось многим, что война
Даже деревья побудила биться.
Рубили головы двуногие двуногим
Под сенью яблонь, вишен, а потом
Кто-то сказал, что не пришел никто
Обратно, словно кто-то видел строгий
Взгляд дерева, смотрящий на бойцов
Из-под ресниц зеленых. Не один
Клялся тогда, что видел - ствол ходил,
И гордое описывал лицо,
И руки, что разили нападавших
И сокрушили многие ряды...
Помог огонь - горели в нем сады
И пеплом удобрялись рядом пашни.
Быть может это сказки, чудеса,
Но слышались, рассказывают деды,
Стоны предсмертные сжигаемых деревьев
И славшие проклятья голоса.
Кхазад-дум.
Письмена, что очам предстают сейчас вашим,
Королевства священного гномов поведают кратко
Историю долгую. Как основал его Дурин,
Что Бессмертным зовётся; он жил очень долго,
И шесть раз возвращаться ему суждено к этой жизни.
Он, уйдя от горы Гундабада, в Мглистые
Горы пришёл и собрал там народ свой.
Карадрас, Келебдил, Фануидол – эльфы зовут те
Горные пики, что высятся в центре. Народы
Другие зовут их кто так, кто иначе.
Дурин под ними устроил своё королевство --
Тронный зал королей и другие прекрасные залы,
А ниже глубокие шахты, богатые многим,
Двое ворот на восток выходили и запад.
На запад – в Эрегион, к эльфам, с которыми гномы
В те годы дружили. А сделал ворота те Нарви.
А эльф Келебримбор эльфийскими рунами надпись
Сделал на них. Уже нету давно их обоих.
Память – бессмертье для смертных. И для бессмертных.
На долину Тёмных Ручьёв выходили вторые
Ворота, восточные, к Озера глади священной.
Кровью залита долина та, в песнях воспета.
Семь звёзд и корона, молот и наковальня –
Это герб королей, что от Дурина род свой
Вели, и чьи троны в Священных Чертогах.
Дурин Шестой был последним. А ныне в руинах
Великолепные прежде подгорные залы.
Было богато тогда Королевство великое гномов
Разным богатством. Но одно было всех превосходней-
Митрила жилы лежали в подгорных глубинах.
Гномы трудились упорно всегда и, за горизонтом
Горизонт отработав, спускались всё глубже и глубже.
Митрила жилы светились во тьме доначальной,
И не было тьмы — свет струился из шахт серебристый.
Но судьбой уже был предначертан конец Королевству,
И королю, и изделиям многим, и изделия те сотворившим.
На глубинах немыслимых свет серебристый сменился
Алым, багровым, с опереньем из черного дыма.
Грохот стоял, но уже не от молотов гномов.
Погибло величие в пламени злом и разумном,
Роком Дурина прозван Огонь тот, его погубил он
И Наина, сына его и наследника трона.
Уцелевшие гномы бежали и Бездною Черной
Стали воистину залы пустые обители гномов.
Позже гоблины мерзкие ту заселили святыню.
Восемь столетий спустя после этих событий
Трор, наследник законный, попытался вернуть Королевство.
Но был убит предводителем орков Азогом. И великой
Войны то деяние стало началом.
Ибо Нара рассказ об увиденном им был ужасен.
Желаньем отмщения гномов сердца загорелись.
Три года прошло, пока гномы собрали все силы.
Семь гномьих кланов по оркам ударили вместе.
От Гундабада горы до Метедраса на юге
Мглистых гор изничтожены были все орки.
Война в подземельях закончилась здесь. И в Долине
Тёмных Ручьёв гномы с орками бились жестоко
В битве решающей. Орки сначала верх брали,
Они многочисленны были, а солнце — неярким.
Трайна атака была неуспешной. И ранен
Он сам был тогда, и с ним Торин, которого после
Сраженья того Дубощитом прозвали.
Он, щит потерявши, суком огромным дубовым
От ударов мечей заслонялся. Так стал Дубощитом.
Фрерин погиб там и Фундин, но память живучей
Многих и многого в мире – бессмертье для смертных.
Наин с Железных холмов тогда воинов новых
Привёл на подмогу отряд, неуставший от битвы.
Сам же в атаку безумную бросился Наин
И к воротам приблизился древних Чертогов, Азога
На бой вызывая, чтоб вышел к нему, коль бесстрашен.
Вышел наружу Азог и сразился он с Наином.
И повержен был Наин, сын Трора, врагом своим мерзким.
Но от орков теперь отвернулась удача. В той битве
Сын Наина, Даин, которого Железностопом прозвали,
Азога убил и, убитому, в рот ему гномы
Мешочек с деньгами засунули. Вот, подавись нашим златом!
Гоблинов войско десять тысяч бойцов потеряло
В битве той. Остальные бежали. Но гномы
Тоже так много своих потеряли, что плачет и ныне
Каждый гном, если вспомнит об этих событьях.
Выиграв битву и спор тот кровавый окончив,
Гномы не сделали праздник, не пели победно.
Мало осталось их, многих они потеряли.
Все спешили домой, это место покинуть желая.
И Даин с народом ушёл, не рискнув Королевство
Снова занять, ибо Дурина Рок там таился,
Кто изгонит его? Кто сразиться с ним может? На свете
Есть ли сила такая? Иль будет? Изгнанникам нам неизвестно.
Гномы забрали оружие павших, доспехи –
Всё, что нашли – чтобы оркам оно не досталось.
Трупы сожгли, возле Келед-Зарама срубили
Лес весь тогда для костров погребальных. И виден
Дым от костров тех был даже в лесах Лориэна.
Пестрит кострами синий полог тени,
Нависший над цветущими садами,
И медлит гаснуть алый луч заката
На листьях настороженных растений.
Кажется кронам, словно день вокруг,
Когда корнями ночь уже владеет,
Вползая по стволам с земли на небо -
Вершится вековечный суток круг
Размеренно в войну и в дни покоя.
Звёзды взошли и, словно на призыв,
Им отвечали, разгорясь, костры.
Повсюду отдыхали перед боем.
На утро бой. Ожесточенны лица.
Вытаптывают пашни племена.
И показалось многим, что война
Даже деревья побудила биться.
Рубили головы двуногие двуногим
Под сенью яблонь, вишен, а потом
Кто-то сказал, что не пришел никто
Обратно, словно кто-то видел строгий
Взгляд дерева, смотрящий на бойцов
Из-под ресниц зеленых. Не один
Клялся тогда, что видел - ствол ходил,
И гордое описывал лицо,
И руки, что разили нападавших
И сокрушили многие ряды...
Помог огонь - горели в нем сады
И пеплом удобрялись рядом пашни.
Быть может это сказки, чудеса,
Но слышались, рассказывают деды,
Стоны предсмертные сжигаемых деревьев
И славшие проклятья голоса.
Кхазад-дум.
Письмена, что очам предстают сейчас вашим,
Королевства священного гномов поведают кратко
Историю долгую. Как основал его Дурин,
Что Бессмертным зовётся; он жил очень долго,
И шесть раз возвращаться ему суждено к этой жизни.
Он, уйдя от горы Гундабада, в Мглистые
Горы пришёл и собрал там народ свой.
Карадрас, Келебдил, Фануидол – эльфы зовут те
Горные пики, что высятся в центре. Народы
Другие зовут их кто так, кто иначе.
Дурин под ними устроил своё королевство --
Тронный зал королей и другие прекрасные залы,
А ниже глубокие шахты, богатые многим,
Двое ворот на восток выходили и запад.
На запад – в Эрегион, к эльфам, с которыми гномы
В те годы дружили. А сделал ворота те Нарви.
А эльф Келебримбор эльфийскими рунами надпись
Сделал на них. Уже нету давно их обоих.
Память – бессмертье для смертных. И для бессмертных.
На долину Тёмных Ручьёв выходили вторые
Ворота, восточные, к Озера глади священной.
Кровью залита долина та, в песнях воспета.
Семь звёзд и корона, молот и наковальня –
Это герб королей, что от Дурина род свой
Вели, и чьи троны в Священных Чертогах.
Дурин Шестой был последним. А ныне в руинах
Великолепные прежде подгорные залы.
Было богато тогда Королевство великое гномов
Разным богатством. Но одно было всех превосходней-
Митрила жилы лежали в подгорных глубинах.
Гномы трудились упорно всегда и, за горизонтом
Горизонт отработав, спускались всё глубже и глубже.
Митрила жилы светились во тьме доначальной,
И не было тьмы — свет струился из шахт серебристый.
Но судьбой уже был предначертан конец Королевству,
И королю, и изделиям многим, и изделия те сотворившим.
На глубинах немыслимых свет серебристый сменился
Алым, багровым, с опереньем из черного дыма.
Грохот стоял, но уже не от молотов гномов.
Погибло величие в пламени злом и разумном,
Роком Дурина прозван Огонь тот, его погубил он
И Наина, сына его и наследника трона.
Уцелевшие гномы бежали и Бездною Черной
Стали воистину залы пустые обители гномов.
Позже гоблины мерзкие ту заселили святыню.
Восемь столетий спустя после этих событий
Трор, наследник законный, попытался вернуть Королевство.
Но был убит предводителем орков Азогом. И великой
Войны то деяние стало началом.
Ибо Нара рассказ об увиденном им был ужасен.
Желаньем отмщения гномов сердца загорелись.
Три года прошло, пока гномы собрали все силы.
Семь гномьих кланов по оркам ударили вместе.
От Гундабада горы до Метедраса на юге
Мглистых гор изничтожены были все орки.
Война в подземельях закончилась здесь. И в Долине
Тёмных Ручьёв гномы с орками бились жестоко
В битве решающей. Орки сначала верх брали,
Они многочисленны были, а солнце — неярким.
Трайна атака была неуспешной. И ранен
Он сам был тогда, и с ним Торин, которого после
Сраженья того Дубощитом прозвали.
Он, щит потерявши, суком огромным дубовым
От ударов мечей заслонялся. Так стал Дубощитом.
Фрерин погиб там и Фундин, но память живучей
Многих и многого в мире – бессмертье для смертных.
Наин с Железных холмов тогда воинов новых
Привёл на подмогу отряд, неуставший от битвы.
Сам же в атаку безумную бросился Наин
И к воротам приблизился древних Чертогов, Азога
На бой вызывая, чтоб вышел к нему, коль бесстрашен.
Вышел наружу Азог и сразился он с Наином.
И повержен был Наин, сын Трора, врагом своим мерзким.
Но от орков теперь отвернулась удача. В той битве
Сын Наина, Даин, которого Железностопом прозвали,
Азога убил и, убитому, в рот ему гномы
Мешочек с деньгами засунули. Вот, подавись нашим златом!
Гоблинов войско десять тысяч бойцов потеряло
В битве той. Остальные бежали. Но гномы
Тоже так много своих потеряли, что плачет и ныне
Каждый гном, если вспомнит об этих событьях.
Выиграв битву и спор тот кровавый окончив,
Гномы не сделали праздник, не пели победно.
Мало осталось их, многих они потеряли.
Все спешили домой, это место покинуть желая.
И Даин с народом ушёл, не рискнув Королевство
Снова занять, ибо Дурина Рок там таился,
Кто изгонит его? Кто сразиться с ним может? На свете
Есть ли сила такая? Иль будет? Изгнанникам нам неизвестно.
Гномы забрали оружие павших, доспехи –
Всё, что нашли – чтобы оркам оно не досталось.
Трупы сожгли, возле Келед-Зарама срубили
Лес весь тогда для костров погребальных. И виден
Дым от костров тех был даже в лесах Лориэна.
пятница, 03 марта 2017
балрог balrog_by_ithilnor-d6ydsn8
четверг, 28 июля 2016
А ещё в Гондолине жила эльфийка из племени авари...
Да, жила. В Доме Крота. Её звали Ал-Эдель. Попала она в Гондолин очень просто. Когда-то большинство родственников и друзей её матери ушли в Аман под предводительством великого лорда Финвэ и теперь, когда многие нолдор вернулись, в народе Турукано оказалась племянница Ал-Эдели и ещё несколько человек, которых она знала до разделения. Она решила пойти с ними вместе в потаенный город, т.к. незадолго до того попала в переделку с орками и насмерть перепугалась.
Но испуг время спустя забылся, а вот культурный барьер между ней и нолдор из Амана с каждым днём ощущался всё сильнее. А тут как на зло - казнь Эола! Ещё замкнутее стала с той поры Ал-Эдель, теперь вместо журчанья фонтанов и великолепного пенья владыки Тургона она предпочитала слушать стук молота по наковальне или просто тишину. Она почти не появлялась на праздниках, а все новости доходили до неё в последнюю очередь. Истинные свои мысли теперь поверяла она только бумаге (не зря же нолдор её писать научили)...
Отчаяние.
Посвящается Эолу Нан-Эльмотскому.
На бессчётных дорогах моих ты меня приютил ненароком,
Сократив мою вечность на лишь в вечности мыслимый срок...
Проклинаю тебя, эльдар проклятых проклятый город!
Держат стены твои, как и Ангбанд держать бы не смог.
Здесь полуденный зной не печёт и не студят вечерние тени,
Но блаженство такое - лишь врагу от души пожелать.
И наступит ли день, когда, дрогнув, рассыплются стены,
Что держали меня, как и Мандос не стал бы держать?
Знает всякий, кто жил - ничего не бывает случайно.
И не только беду очень часто приносит беда...
Эол в Мандос ушёл вот из этих вот стен лучезарных,
Чтобы кто-то однажды из них же - ушёл не туда.
В боевые колонны построились тысячи орков,
И к мишени протянута Мелькора злая рука...
Пусть задушат тебя, эльдар проклятых проклятый город,
Даже если с твоей и моя оборвётся строка.
Сладкий сон.
Мне сон приснился сладкий:
Бегу я без оглядки
Из Гондолина прочь.
Я стражей перебила,
Хоть мне их жалко было,
В ту радостную ночь.
Я быстро миновала -
Во сне ведь всё бывает-
Сто сорок дивных врат,
Осталось ещё двадцать,
Но с ними-то я справлюсь -
Не поверну назад.
Открою все ворота
И вот она - СВОБОДА!!!
И орки тут и там...
Нет, орков не боюсь я!..
Но, вспомнив их, просулась...
А близко были так
Последние врата!..
Вот такие стихи можно было обнаружить в ящике стола Ал-Эдели после казни Эола Тёмного Эльфа. Ага, она сама ушла с народом Тургона, её никто не гнал, а потом... Чувство благодарности, похоже, как рукой сняло... Но оно вернулось, когда город пал и Ал-Эдель увидела смерть тех, с кем рядом прожила четыреста лет. Её стихи о Гондолине после этого были бы переполнены любовью и болью, но написала ли она их - мы не знаем, ибо не знаем ничего о её последующей судьбе: спаслась ли она?
А ещё она рисовала. Вот портрет её лорда.
А это рисунок фрагмента ковки с ворот Маэглина. Этот проект никогда не был ни доведён до конца, ни реализован.
PS. А вот ещё стихотворенье от лица Ал-Эдели, но публиковать его можно только PS... Да и то, можно ли? В общем, апокриф, подделка последующих эпох! Вот оно:
Сбылись Мелькора злые мечты, но смирите сужденья,
Может это Илуватар чью-то услышал молитву,
Или выхода нет для того, кто другим закрыл выход,
Или Эола кровь чуть святее, чем джем и варенье.
Да, виднее с небес капля слёз, чем огромные реки,
И ЭРИНИЯМ ПО ФИГУ - ГРЕКИ ВЫ ИЛИ НЕ ГРЕКИ!
Да, жила. В Доме Крота. Её звали Ал-Эдель. Попала она в Гондолин очень просто. Когда-то большинство родственников и друзей её матери ушли в Аман под предводительством великого лорда Финвэ и теперь, когда многие нолдор вернулись, в народе Турукано оказалась племянница Ал-Эдели и ещё несколько человек, которых она знала до разделения. Она решила пойти с ними вместе в потаенный город, т.к. незадолго до того попала в переделку с орками и насмерть перепугалась.
Но испуг время спустя забылся, а вот культурный барьер между ней и нолдор из Амана с каждым днём ощущался всё сильнее. А тут как на зло - казнь Эола! Ещё замкнутее стала с той поры Ал-Эдель, теперь вместо журчанья фонтанов и великолепного пенья владыки Тургона она предпочитала слушать стук молота по наковальне или просто тишину. Она почти не появлялась на праздниках, а все новости доходили до неё в последнюю очередь. Истинные свои мысли теперь поверяла она только бумаге (не зря же нолдор её писать научили)...
Отчаяние.
Посвящается Эолу Нан-Эльмотскому.
На бессчётных дорогах моих ты меня приютил ненароком,
Сократив мою вечность на лишь в вечности мыслимый срок...
Проклинаю тебя, эльдар проклятых проклятый город!
Держат стены твои, как и Ангбанд держать бы не смог.
Здесь полуденный зной не печёт и не студят вечерние тени,
Но блаженство такое - лишь врагу от души пожелать.
И наступит ли день, когда, дрогнув, рассыплются стены,
Что держали меня, как и Мандос не стал бы держать?
Знает всякий, кто жил - ничего не бывает случайно.
И не только беду очень часто приносит беда...
Эол в Мандос ушёл вот из этих вот стен лучезарных,
Чтобы кто-то однажды из них же - ушёл не туда.
В боевые колонны построились тысячи орков,
И к мишени протянута Мелькора злая рука...
Пусть задушат тебя, эльдар проклятых проклятый город,
Даже если с твоей и моя оборвётся строка.
Сладкий сон.
Мне сон приснился сладкий:
Бегу я без оглядки
Из Гондолина прочь.
Я стражей перебила,
Хоть мне их жалко было,
В ту радостную ночь.
Я быстро миновала -
Во сне ведь всё бывает-
Сто сорок дивных врат,
Осталось ещё двадцать,
Но с ними-то я справлюсь -
Не поверну назад.
Открою все ворота
И вот она - СВОБОДА!!!
И орки тут и там...
Нет, орков не боюсь я!..
Но, вспомнив их, просулась...
А близко были так
Последние врата!..
Вот такие стихи можно было обнаружить в ящике стола Ал-Эдели после казни Эола Тёмного Эльфа. Ага, она сама ушла с народом Тургона, её никто не гнал, а потом... Чувство благодарности, похоже, как рукой сняло... Но оно вернулось, когда город пал и Ал-Эдель увидела смерть тех, с кем рядом прожила четыреста лет. Её стихи о Гондолине после этого были бы переполнены любовью и болью, но написала ли она их - мы не знаем, ибо не знаем ничего о её последующей судьбе: спаслась ли она?
А ещё она рисовала. Вот портрет её лорда.
А это рисунок фрагмента ковки с ворот Маэглина. Этот проект никогда не был ни доведён до конца, ни реализован.
PS. А вот ещё стихотворенье от лица Ал-Эдели, но публиковать его можно только PS... Да и то, можно ли? В общем, апокриф, подделка последующих эпох! Вот оно:
Сбылись Мелькора злые мечты, но смирите сужденья,
Может это Илуватар чью-то услышал молитву,
Или выхода нет для того, кто другим закрыл выход,
Или Эола кровь чуть святее, чем джем и варенье.
Да, виднее с небес капля слёз, чем огромные реки,
И ЭРИНИЯМ ПО ФИГУ - ГРЕКИ ВЫ ИЛИ НЕ ГРЕКИ!