А сейчас главное — по-дальше держаться от господина. Так думают многие даже среди его приближённых. Тот, кто называет себя Майроном (мы же зовем его Высоким) — правая рука Моргота, но во многом не согласен с ним и собирает во-круг себя других несогласных, и количество их все время увеличивается. Моргот знал об этом и засылал верных себе (или тех, кого считал таковыми) в наши ряды. Он собирал о нас как можно больше информации. Но с действиями пока медлил.
Мы знаем, что приближается война, большая и победоносная для Владыки Севера. Сейчас Высокий отправил нас на разведку в эльфийские владения, что располагались в Эред-Ветрене между Хитлумом и Западным Белериандом. Нас — это меня, Рыскающего (которого также звали Ищущим) и Колючую. Как именно проводить эту разведку мы могли решать сами. У нас уже были некоторые представления о психологии и мировоззрении нолдор, полученные в результате бесед с пленниками на рудниках. Вот самое основное:
— уже имеющиеся представления формируют восприятие действительности в каждый отдельно взятый момент,
— мыслят большинство из них стереотипами (прямо таки лозунговое сознание, я бы сказала),
— гипертрофированный коллективизм и, как следствие (или это причина??) наличие авторитетов и эталонных мнений.
Все эти основные положения подтвердились при работе со свободными эльфами. Цель разведки — для начала выяснить настроение нолдор и понять, возможен ли открытый диалог между ними и майар; основная же цель — спасти народ нолдор в предстоящей войне на столько, на сколько это можно, или избежать войны сейчас вовсе, или отложить ее, выигрывая время. Зачем спасать эльфов? Ответ был у каждого свой. Высокий, допустим, кажется чувствовал, что у него отнимают любимую игрушку и хотел припрятать ее для себя... А мы? Мы просто выполняли приказ и выполняли его с большим энтузиазмом, ибо провести время как можно дальше от Ангбанда было для нас подарком. Рыскающий и Колючая, на сколько я понимаю, вообще относились к эльфам с полным безразличием, ибо служили прежде Оромэ и Яванне соответственно, и более интересовали их животные и растения. Меньше народу — больше кислороду, как говориться. Правда, после грядущей войны народу меньше не станет, просто вместо эльфийского все заполонит орочий, и нам только остается выбирать между расами, а не их присутствием или отсутствием в общем и целом. Я же, ибо я из народа Намо Мандоса, была привязана к любым эрухини также, как майар Ульмо к воде или Яванны - к растениям. Я должна была приводить в порядок души мертвых и готовить их ко вторичному воплощению, это моя сущность, данная мне Творцом. Я чувствовала их страх смерти, шок, который испытывали они умирая, видела словно свежими все раны, полученные за жизнь, на их обнаженных душах. Я не всегда знала, что делать, и не раз принятые мной решения были ошибочны...
В один день я постучалась в ворота крепости Барад-Этиль под видом эльфийки из племени линдар, что живет в долине Геленоа, и сказала, якобы хочу учиться у нолдор ювелирному делу. Их король Нолофинвэ принял меня в свой народ. Так некоторое время жила я в его крепости среди эльфов, училась работать с металлом и камнем. Держать в руках меч (ненавижу это орудие), читала свитки, хранившееся в библиотеке. Эльфы были ко мне дружелюбны, рассказывали о своём народе и расспрашивали о моем. Со мной был мой ручной бобер, нолдор любили его, тискали, таскали на руках, с ним играли их дети.
Ещё до того, как прийти сюда, я решила, что буду говорить с их вождем от своего имени, открыв ему свое истинное лицо, несмотря на то, что майар предупреждали меня не делать так и говорили, что в таком случае меня убьют
Как-то раз Нолофинвэ вышел из крепости прогуляться по лесу, он был один, т. к. в окрестностях было безопасно. Я вышла вслед за ним. Моё полу-воплощённое сердце билось у меня в горле: он убьёт меня. Я догнала его и сказала, что хочу говорить с ним здесь или в крепости, как ему удобнее. Он предложил присесть на траву.
— Не буду начинать из далека, - сказала я.
— Но если тебе удобнее, начни из далека, я не против, - улыбнувшись сказал Нолофинвэ.
— Нет, я не люблю долгих вступлений, ибо я не эльф.
— ?
— Я из народа майар. Я дух.
— ? - Нолофинвэ сидел очень спокойно и вопросительно смлотрел на меня.
— Я знаю, вы всех нас, населяющих Средиземье, пречисляете к духам тьмы. Но это не так. Неужели вы не думаете, что многие остались жить в лесах и горах, и водах просто потому , что любят творение рук своих? И многие из них просто боятся Моргота... Или...
— Кому из Валар ты служила прежде?
— Намо Мандосу. Но я никогда не была в Амане.
— После того, как светильники погасли... ?
— Да. Я осталась здесь.
— В Амане хорошо. Очень хорошо. Я жалею, что покинул тот край. Там можно создавать много всего прекрасного. А здесь все совсем иначе.
— Может быть. Но разное Эру вкладывает в наши сердца. Наверно, таков его замысел. Но мы снова отошли от темы.
— Да.
— Я хочу поговорить с тобой об истенной цели своего прибывания в твоей крепости. Многие майар, не я одна, ищут сейчас общения с эльфами. Совсем не все мы поддерживаем замыслы Моргота.Сейчас мир. Но война близится и она будет выиграна не вами. Я не собираюсь запугивать тебя, я не говорю, что зло непобедимо, я говорю только: подождите.
— Мы не можем не воевать, мы не можем давать свободу оркам. Мы заботимся не только о себе но и о тех, кто живет южнее.
— Орки пройдут на юг все равно, но если вы будете придерживаться прежней линии поведения — то пройдут они по вашим трупам, если послушаете меня — трупов будет явно меньше, а из твоего народа не погибнет быть может никто.
— С чего ты взяла, что будет война? Предчувствуешь? Но и вы можете ошибаться.
— Да, можем. Но я не предчувствую, я знаю. Если ты не понял, я и сейчас служу Морготу, хоть и не рада этому. И что делается в Ангбанде — я своими глазами видела.
— ??? Ты... служешь... Морготу... Ты боишься его?
— Да. Его многие бояться.
— И ты не можешь бросить его? Бежать не можешь?Что будет, если убежишь? Он найдет тебя?
— Да.
— А что будет, если тебе уйти в Аман? Вернись к намо... Что, если...
— Я могу уйти в Аман. Меня там примут спокойно и Намо я не боюсь. Но как я могу бросить Средиземье? Я собираю здесь души авари, что не хотят идти на Запад. Не я одна, другие, такие же как я майар занимаются тем же. А души орков? Я понимаю, тебе наплевать на них...
— Они такие злые. Для них возможен хоть какой-то покой? Исправление?
— Не знаю. Сущность можно исказинь, но изменить нельзя. Их души бессмертны и привязаны к этому миру.
Как у эльфов???!!! - ужас отразился на лице Нолофинвэ.
— Да. И их надо куда-то девать. Не распустить же их бегать по лесам.
— Кого?
— Души орков. Я собираю их в Чертоге ожидания.
— Мы верим, что Эру все исправит однажды.
— И мы.
— Послушай, а если тебе поговорить с Намо, может, он разрешит тебе собирать души орков на Западе?
??? - Пауза- Но мы снова отошли от темы.
— Да. Что ты хочешь сказать мне?
— Подожди. Не ввязывайся в войну.
— Это невозможно.
— Возможно. Об одном из ваших лордов давно ничего не слышно.
— Ну и что?
— Он увёл свой народ куда-то далеко и сокрыл его там. Быть может в Южный Харад или... восточней чем восток...
— Да. А может и нет.
— Может. Может он вернулся в Аман, растворился в воздухе, улетел к звездам... Мне все равно. Но прошу тебя, сделай также. Спрячься. Подожди совсем немного.
— Даже если я послушаюсь тебя, я не смогу увести всех нолдор.
— Хоть кого-то.
Я сказала тебе все, что хотела. Принимать решение тебе. Поступай как знаешь. Но майар хотят общения с тобой и согласованных планов.
— Это невозможно. Если мы вступим в союз, то если вы предадите нас, мы теряем все, а если мы вас предадим — вам это никак не повредит.
— Странно ты, эльф, думаешь о нас. Моргот найдет на всех управу... И в случае чего нам будет о-о-очень плохо, как ты и в страшном сне не представишь.
— Значит... одинаково... - где-то сдесь Нолофинвэ взял меня за руку и не отпускал почти до конца разговора. Нет, он не убьёт меня! Или убьёт, но не сейчас! И я перестала давиться собственным сердцебиением.
— Да.
— Но неужели ты не боишься говорить это мне?
— А кого мне бояться? Айнур здесь нет, я знаю.
— Но не может ли Моргот следить за тобой через тебя саму?
— А, ты об этом. Нет. И если я и боюсь кого, то тебя.
— Меня?
— Да. Ты можешь выдать меня.
— Выдать тебя твоим? Нет, не бойся. Я подумаю о всем, что ты сказала. Но более не входи в мою крепость.
— ?
— Нет.
— Но...
— Нет.
— Хорошо, хорошо. Я уйду, я не собираюсь тебя преследовать. Но вот что скажу. Когда я уйду, то майар поймут, что ты раскусил меня, меня не похвалят, а в твою крепость придут другие, в пять раз более скрытные и в десять раз более злобные, чем я. И ты не будешь ничего знать о них.
— Хорошо. Беру свои слова назад. Ты пришла как друг. Ты можешь приходить ко мне в крепость когда захочешь. Но я скажу своим людям, кто ты такая.
— Это твоё дело. Говори. Я не против.
— Раз все так... И мы доверяем друг другу... Назови мне своё настоящее имя.
— Меня зовут Благая. Так зовут меня авари, что живут в моих лесах и знают меня.
— Нет. Назови мне свое настоящее имя.
— Это мое настоящее имя. Другого я не помню.
— Вспомни.
— Не помню. Меня зовут Благая. Так меня зовут те, кто ко мне обращается.
Мы встали с травы и, прощаясь, обняли друг друга.
— Спасибо, эльф. Я не знала, что нолдо может так хорошо говорить со мной... Спасибо.
Он отшатнулся от меня и на лице его отобразилась смесь самых противоречивых чувств.
— Не бойся, эльф, я не сделаю тебе зла. Скажи, ты в Амане также шарахался от майар?
— Я стал забывать их уже...
— Пусть хранит тебя Единый!
— И тебя!
— Не выдавай меня!
— Не выдам.
Так мы расстались. Но не надолго.
Я вернулась к святилищу, где базировалась небольшая наша команда. Я рассказала Рыскающему, что живу в Барад-Этиле. Тем временем Колючая также смогла проникнуть в эльфийском обличие в какую-то другую эльфийскую крепость. А Рыскающий занимался теми поселениямт, которые по нашим прогнозам должны были быть наиболее сложными для нашей работы, что оправдалось. Выяснилось, что Рыскающий уже написал письмо Нолофинвэ и запечатал. Я должна была его подбросить. Когда я услышала это, мне стало немного не по себе... Ведь я уже раскрыла себя Нолофинвэ. И что будет, если он более не пустит меня в крепость, не сдержав слово? Придется докладывать своим о провале? Не хочется. Я, разумеется, решила отдать письмо в руки адресату лично. Но он может меня и близко не пустить, ведь у эльфов, у них семь пятниц на неделе. Еще есть вариант принять другой облик и отдать письмо любому, кто откроет ворота: вот, мол, для вашего короля. Но это можно сделать и после, если меня не пустят. Мне было любопытно, сдержит ли слово нолдо, или на меня посыплются стрелы, как только я подойду к крепости.
Да, меня пустили. Эльфы демонстративно показывали, что знают кто я. Они держали себя высокомерно, пренебрегали мной, не доверяли... Зачем? Зачем всё это напоказ? Я не могла понять их логику (если она там была). Со всех сторон им выгоднее вести себя как ни в чем не бывало. Мне психологически было бы тяжелее находиться среди них, гадая про каждого: знает, не знает? Они подчеркнуто сторонились меня и мой бобер, которого они любили раньше, стал казаться им подозрительным. Такое поведение эльфов - загадка для меня, но оно точно более нормальное чем то, к которому мне предлагали готовиться другие майар, в случае, если я скажу открыто, кто я такая. Меня никто не пытался убить! И они продолжали разговаривать со мной!
Я отдала письмо королю, сказав, что к нему пишут майар. Он взял письмо, поблагодарил. Но он не распечатал его при мне и не прочитал его со мной вместе, что, кажется, стоило бы сделать (по крайней мере, я бы сделала именно так на его месте). Но, опять же, в сравнении с тем, что я думала, что он обнажит меч, как только узнает, кто я, все его поступки были и мудрыми и добрыми. Но я рано судила, пожалуй. На общем пире, где присутствовала и я, Нолофинвэ прочитал письмо во всеуслышание. Не все мне понравилось в этом письме. Зато кое-что важное выяснилось: Нолофинвэ, кажется, осуждает Турукано за выбранную тем политику. Не дружный народ эти нолдор!
Как-то раз эльфы, патрулировавшие границы, привели с собой... Рыскающего. Последний был в эльфийском облике, но мы, майар, всегда узнаем друг друга. Не перебор ли нас на одну крепость? А что будет, если его раскусят? Непредсказуемо. Рыскающий великолепно строил из себя бедненького, несчастного остроухого, перенесшего кошмар плена в Ангбанде. Мне хотелось шепнуть ему, что они знают, кто я, но возможности не представилось, ибо эльфы следили за мной. Единственное, чего я боялась, так это какой-нибудь глупости со стороны эльфов, узнай они, что среди них уже целых двое майар. Более всего я насторожилась, когда этого лжеэльфа увели в целительскую, ибо именно целители быстрее всех могут распознать, что перед ними что-то не то. Но все обошлось. Время спустя, когда он "поправился", я хотела забрать его с собой и уйти, но Нолофинвэ не хотел отпустить его со мной. Я, собственно, особо и не настаивала, лишь сказала, чтоб был он осторожнее с ним, может быть у него какая тьма на хвосте и т.д. Сделала я сие для того лишь, чтоб если целители (или еще кто) почуют наконец что-то, Нолофинвэ не сказал, что я все это запланировала.
Я ушла, а Рыскающий остался в крепости (даже смешно немного). Зачем он пришел? Случайно? Или проверял как я работаю? М-да... Тяжело на темной стороне, все всех подозревают, все не всех доносят... В следующий раз зачарую Барад-Этиль от проникновения туда майар, всех кроме меня. Да. И скажу об этом Рыскающему. Если спросит, зачем, отвечу, что ради нашей безопасности, чтоб другие не шпионили. Его я могу туда провести. Главное, чтоб без меня туда не лез. Да. Так. А сейчас всё хорошо, всё кончилось удачно для нас. Но эльфийский народ обречен, обречен весь. А нолдор обречены дважды... Я чувствую это, я знаю это. Нет, мне не спасти их (может, лишь некоторых удастся, но то будет меньшинство, крохотная часть этого народа). Надо сказать об этом Высокому. Хотя нет, не надо,